На Севере дальнем

Шундик Николай Елисеевич

— Чисто вокруг красного солнца. Хорошим, очень хоро­шим будет день! — говорит Вальфо, наблюдая, как постепен­но выкатывается из-за острой запламеневшей вершины горы раскаленный диск. — Красный цвет — цвет жизни и радо­сти,— продолжает Вальфо. — Но красный цвет — это еще и цвет большого гнева!.. Так я скажу свое последнее слово в праздник Первого мая, — задумчиво добавляет он после не­долгого молчания.

Оленеводы снова тронулись в путь. Оторвавшись от вер­шины сопки, плывет в свой счастливый, благодатный путь и весеннее солнце.

ВОР

Наступило

лето. Растаяли наконец огромные сугробы, но на складках гор, в глубоких оврагах снег остался. Это был вечный снег, твердый, как мрамор.

Сильным южным ветром оторвало от берега льды. Бес­конечные стаи перелетных птиц с радостными криками всё ле­тели и летели над тундрой и морем. Морские утки самых раз­личных пород иногда усаживались на волны, совсем близко возле берега. Гуси, лебеди, речные утки облюбовывали тун­дровые реки, озера. У обрывистых скал неумолчно шумели огромные птичьи базары.

Петя, Кэукай, Эттай и Чочой ушли из поселка на поиски птичьих гнезд. Они обшарили возле лагуны все косы, умудри­лись побывать на островках многих озер и уже набрали доб­рую полсотню яиц.

На одной из кос они встретили посеревшего песца, кото­рый успел обшарить здесь все гнезда. Мальчики набрали пол­ные пригоршни камней и с громкими криками бросились за песцом. Когда перепуганный зверек кинулся в воду, ребята утихли.

— Не надо его бить камнями, — сказал Кэукай. — Какой толк, если убьем его! Может, он к кому-нибудь в капкан зи­мой попадется.

Песец благополучно добрался до острова, отряхнулся от воды и скрылся за холмиком.

В одном из узких мест ребята перебрались по перекату на противоположный берег лагуны.

— Ложись! — неожиданно скомандовал Петя.

Ребята плюхнулись на землю. Прямо перед ними плеска­лось длинное голубое озеро с мелкими зарослями багульника по берегам. На озере мирно плавала лебединая стая. Бело­снежные, с длинными, гордо выгнутыми шеями, лебеди двига­лись по воде медленно, величественно.

— Двенадцать штук! — прошептал Эттай. — Подползем ближе...

— Подползем, — поддержал его Петя.

Ребята поползли к озеру, прижимаясь к самой земле. Но, когда они уже были от лебедей метрах в тридцати, птицы вдруг разом взмахнули крыльями и полетели, набирая высоту. Огромные крылья их взмахивали плавно, ритмично.

Мальчики затаив дыхание долго лежали на земле, прово­жая восхищенными глазами улетавшую лебединую стаю. И только они хотели встать, прямо над ними пронесся косяк журавлей. С опущенными длинными ногами журавли покружили над озером и сели на берегу, совсем почти рядом с маль­чиками.

— Апчхи!.. — вдруг чихнул Эттай.

Друзья возмущенно зашипели на него, но Эттаю, как на­зло, нестерпимо хотелось чихать. Закрыв рот и нос обеими руками, он посинел, глаза его выпучились. Он даже ногами за­семенил, но

удержаться не смог и снова чихнул. Услыхав по­дозрительный звук, журавли быстро-быстро пошли между коч­ками в сторону.

— Не выйдет из тебя охотника, — с пренебрежением ска­зал Эттаю Кэукай.

— А я себе чихательницу сделаю, — не смутился Эттай.— Сошью такую сумку из толстой шкуры оленя. Захочу чихать, голову туда засуну, отчихаюсь как следует и опять поползу к зверю...

Мимо мальчиков пролетали со свистом чирки, шилохво­стки, сауки, крохали.

— А знаете что: пойдемте к берегу моря, к птичьему ба­зару. Там на скалах много яиц набрать можно, — предложил Петя.

Ребята встали и, забыв усталость, пошли по тундре к бе­регу моря.

Перед тем как начать спускаться по скалам вниз, мальчи­ки сели передохнуть.

— Интересно все же, куда сегодня ночью мог деваться мо­торный вельбот? — невесело спросил Эттай. — Отец мой вол­нуется сильно. Некоторые говорят, что отец плохо закрепил вельбот и его унесло в море...

История с пропажей вельбота уже была известна во всем поселке.

— Мне очень жалко твоего отца, — сказал Кэукай. — Если вельбот не найдется, сильно ругать его будут...

Отдохнув, друзья начали спуск. Оглушенные птичьим го­моном, они с затаенным страхом осматривали мрачные вы­ступы скал.

«Я предложил им идти сюда, значит, должен идти впере­ди», — подумал Петя.

Осторожно нащупывая ногой выступы на скалах и выби­рая наиболее безопасный путь, он стал спускаться.

— Только старайтесь вниз не смотреть, — нетвердым от волнения голосом предупреждал он товарищей.

На его носу, на котором к лету резче обозначились точеч­ки веснушек, сейчас выступили капельки пота.

А вниз действительно смотреть было страшно. Хаотиче­ское нагромождение скал с красными, желтыми, золотистыми прожилками круто уходило туда, где пенились волны прибоя. Встревоженные птицы с яростными криками налетали на мальчиков, порой чуть не задевая их крыльями.

— Куда? Куда вы лезете? Вот схвачу сейчас какую-ни­будь за ногу и прямо живьем проглочу! — храбрился Петя.

— А у меня на голове чайка собирается гнездо свить,— отозвался где-то, еще довольно высоко, Эттай; неуклюжий, как медвежонок, он часто оступался, шумно сопел.

— Если ты так медленно будешь двигаться, то чайки на твоей голове успеют высидеть птенцов! — крикнул ему Кэу­кай, словно горный баран, ловко перепрыгивая с камня на камень.

Чочой, цепко хватаясь за скользкие камни, с улыбкой слу­шал своих друзей. С удовлетворением он отмечал и то, что вот уже давно на их пути попадаются хорошие ступеньки. «Слов­но кто-то нарочно сделал», — подумал он и неожиданно заме­тил кем-то оброненный охотничий нож с роговой ручкой.

— Смотрите, нож! — крикнул Чочой. И, внимательно осмотревшись вокруг, он сделал открытие: — Это чья-то тро­па! Тут не один раз человек ходил!