На шаг сзади
Шрифт:
Валландер мысленно согласился с ней.
– Это место в самом центре парка, – сказал он. – Туда, конечно, теоретически можно въехать на машине, но это запрещено. Обязательно кто-то заметит. Поэтому альтернатива одна – трупы прятали где-то поблизости, в парке.
– Собаки ничего не нашли, – сказал Ханссон, – но это ничего не значит.
– Мы не можем ждать, пока криминалисты обработают материал, – решил Валландер. – Надо начинать искать прямо на рассвете. Место, где были спрятаны трупы. Если я рассуждаю правильно, это должно быть совсем близко.
Он посмотрел на часы – начало второго. Всем надо немного поспать, хотя бы пару-тройку часов.
Он вышел из комнаты для совещаний последним. Собрал бумаги и отнес их в свой кабинет. Потом надел куртку и вышел на улицу. По-прежнему
Он не торопясь пошел по ночному городу домой.
Они говорили о многом, но одну тему никто не затронул.
Они смогли представить себе, что делалпреступник. Но они понятия не имели, что он думал. И что думает сейчас.
Может быть, планирует новое убийство?
15
Валландер так и не уснул в эту ночь, Дойдя до Мариагатан, он начал обшаривать карманы в поисках ключей и почувствовал, как его буквально трясет от беспокойства. Где-то в темноте прячется убийца, хладнокровный, расчетливый и безжалостный убийца. Что им движет? Даст ли он снова о себе знать? Он замер с ключами в руке, додумал, сунул ключи обратно в карман и пошел к машине. Поставил было запись «Травиаты», но тут же выключил. Ночной город был тих, безлюден и спокоен. Это именно то, что ему сейчас нужно, – покой. Он ехал, открыв окно и подставив лицо прохладному ветру. Тревога накатывала волнами. Он пытался убедить себя, что все на этом и закончилось, но в глубине души знал, что никакие заклинания не помогут – убийца затаился в темноте и они должны его взять. Они обязаны его взять, пока он не пополнил список непойманных преступников, список, который не давал Валландеру спать по ночам.
Он вспомнил, как в начале восьмидесятых, когда он только-только переехал в Истад из Мальмё с Моной и Линдой, ему как-то поздно вечером позвонил Рюдберг и рассказал, что поступил сигнал – на лугу близ Борри найден труп девушки. На лбу – рубленая рана, так что вряд ли можно предполагать смерть от естественных причин. Они поехали туда ночью, был ноябрь, и в воздухе носились снежинки. Сомнений в том, что девушку убили, не было. Выяснилось, что она была в Истаде в кино, потом села на автобус, вышла на своей остановке и пошла через луг к хутору. Отец, обеспокоенный отсутствием дочери, взял карманный фонарь и пошел ей навстречу – тут-то он ее и нашел. Следствие растянулось на несколько лет, тысячи страниц заполняли папку за папкой, но преступника так и не нашли. Они не могли даже определить мотив убийства. Единственным вещественным доказательством в деле так и осталась найденная на месте преступления сломанная бельевая прищепка. Она лежала в крови рядом с телом. И все. Убийство так и осталось нераскрытым. Рюдберг захаживал иногда в кабинет к Валландеру – ему приходила в голову какая-нибудь версия, и он хотел ее обсудить. Валландер знал, что Рюдберг иногда приходит на работу даже в выходные – сидит и роется в старых следственных материалах – не может примириться, что какое-то преступление не раскрыто. В последние дни, уже в больнице, умирая от рака, он снова заговорил об этой убитой девушке. Валландер понял, что Рюдберг завещает ему не забывать, что произошло той далекой осенью, – может быть, ему когда-нибудь удастся найти убийцу. Но он так ни разу и не сходил в архив, не взял в руки старые пожелтевшие бумаги. Он почти не думал о том происшествии – но не забыл его. Иногда она ему снилась, эта девушка, – всегда одинаково: он стоит, нагнувшись над ней, где-то рядом Рюдберг… Она смотрит на него, хочет ему что-то сказать, но не может.
Он свернул с главной дороги. Не хочу, чтобы мне снились эти трое, подумал он. Не хочу, чтобы мне снился Сведберг. Мы должны найти того, кто это сделал.
Он остановился у входа в национальный парк. Там уже стояла полицейская машина. К своему удивлению, Валландер увидел, что из машины вылез Эдмундссон и направился к нему.
– А где собака?
– Дома, разумеется.
Валландер кивнул в сторону леса:
– Все спокойно?
– Там только Нюберг. И кто-то еще с ним.
– Нюберг здесь?
– Только что приехал.
И Нюбергу тоже не спится, подумал Валландер. Ничего удивительного.
– Август, а тепло, – заметил Эдмундссон.
– Осень на носу, – сказал Валландер, – может похолодать в любой момент.
И пошел в лес.
Этот человек был в лесу уже давно, с наступления темноты. Он пришел со стороны моря, чтобы остаться незамеченным. Сначала долго шел по берегу, карабкался по скалам, а потом, улучив момент, скрылся в кустах. Он не был уверен, что там нет полицейских с собаками, поэтому пошел в обход. Остановился он только на главной тропинке, ведущей в зону отдыха. Оттуда он мог легко скрыться, если вдруг собаки что-то учуют. Но он не волновался.
Под защитой темноты он наблюдал, как полицейские снуют по тропе. Мимо прошло несколько машин. Среди полицейских он заметил двух женщин. В начале десятого почти все уехали, почти одновременно – сели в машины и уехали. Он не торопился. Спокойно выпил чаю из термоса. Посылка из Шанхая уже пришла – завтра с утра он пойдет на почту. Он допил чай, сунул термос в рюкзачок и пошел к тому месту, где он их убил – он уже убедился, что собак в лесу нет. Издалека он видел призрачный свет полицейских прожекторов. Он подумал, что все это похоже на некое театральное представление, закрытое, без публики, и вдруг почувствовал соблазн подкрасться поближе и послушать, о чем говорят полицейские. И посмотреть на их лица. Но удержался. Он никогда не совершал необдуманных поступков. Если сохранять самообладание, ничего с тобой не случится – оно всегда защитит…
Он видел, как в свете прожекторов шевелятся тени полицейских. Тени были устрашающе огромными, но он знал, что это только иллюзия. Они тыкались во все стороны, ничего не понимая, как слепые котята. Они были не в состоянии разобраться в загаданном им ребусе. Он почувствовал что-то вроде удовлетворения, но тут же окоротил себя. Самодовольство опасно.
Потом он вернулся на главную тропу. Он решил уже уходить, как увидел приближающийся свет фонаря. По тропе шел человек. Конус света плясал по земле. На какую-то долю секунды он увидел его лицо. Он знал этого человека – это был Нюберг, криминалист. Он, значит, и должен разгадать его загадку, сообразить, с чем он имеет дело. Он не сообразит. Может быть, ему и удастся сложить какие-то кусочки мозаики, но целостную картину он не поймет никогда.
Он поправил рюкзак и уже собрался переходить тропу, как вдруг, еще не видя фонарика, услышал еще чьи-то шаги. Он скользнул в кусты. Это был какой-то здоровенный детина, но походка была почти стариковская, должно быть, от усталости. Ему вдруг захотелось выскочить из кустов, словно ночной зверь, промчаться мимо и снова исчезнуть во мраке.
Вдруг тот остановился и направил фонарь на кусты. На секунду его охватил почти непереносимый страх – он решил, что обнаружен. Уйти не удастся. Но конус света вновь переместился на тропу, и человек двинулся дальше. Затем снова остановился, обернулся и посветил на тропу позади себя. Потом потушил свет и остался стоять, совершенно неподвижно. Он стоял так несколько показавшихся ему бесконечными мгновений, затем вновь включил фонарик и двинулся дальше.
Он выждал, лежа в кустах. Сердце колотилось. Почему тот остановился? Он не мог ни слышать его, ни видеть.
Он даже не знал, сколько пролежал в этих кустах. В первый раз ему изменили его идеальные биологические часы. Может быть, час, может быть, больше. Наконец он поднялся, пересек тропу и пошел к берегу.
Уже начинало светать.
Свет Валландер увидел издалека, но еще раньше услышал он усталый и сварливый голос Нюберга. На тропе стоял полицейский и курил.
Он остановился еще раз и прислушался. Он не знал, почему у него появилось это чувство, скорее всего, это было продолжение того, о чем он думал в машине, – убийца, прячущийся в темноте, невидимый и неслышимый убийца. Вдруг ему послышался какой-то звук. Он замер, словно парализованный страхом. Потом понял, что ему почудилось. Он погасил фонарь и прислушался. Ничего, кроме далекого шума прибоя.