На шаг сзади
Шрифт:
Сунделиус уже полностью овладел собой:
– Я был бы очень благодарен, если бы вы заранее указывали время визита.
Валландер пообещал непременно поставить его в известность, прошел немного по Ведергренду и сел на скамейку около кафе «Водяной конь». В пруду плавали утки. Прокрутив в голове весь разговор, Валландер отметил в нем два критических момента: первый, когда Валландер показал Сунделиусу фото Луизы, и второй, когда он понял, что собеседник лжет. Начнем с фотографии. Из равновесия Сунделиуса вывел не сам снимок, а то, что он, Валландер, сказал по поводу
Может быть, все проще простого, подумал он. Может быть, речь идет не об одном романе, а о двух? Может быть, у Сведберга с Сунделиусом тоже были некие отношения? Что иногда возникавшие разговоры о гомосексуальных наклонностях Сведберга все же имели под собой основания? Валландер набрал в горсть гравия и чуть разжал пальцы. Мелкие камушки заструились на землю. Сомнительно. Фотография женщины… к тому же Стуре Бьорклунд говорил очень уверенно. У Сведберга с Луизой были долгие и прочные отношения. В связи с этим, разумеется, возникает еще один вопрос – почему Бьорклунд знал о ее существовании, а все остальные даже и не подозревали? Он отряхнул руки и встал. Вспомнил про рецепт в кармане и двинулся в аптеку. Пришлось немного подождать, прежде чем он получил выписанное Йоранссоном лекарство. Потом поспешил в полицию – доставая рецепт, он обнаружил, что мобильник все это время был выключен. Он прибавил шагу. Все равно разговор с Сунделиусом был очень полезен. Не то чтобы он внес какую-то ясность, но зато открыл какой-то новый, пока еще неизвестный им пласт.
Эбба сказала, что его заспрашивались. Он попросил ее пригласить всех на совещание через полчаса. По пути в кабинет он наткнулся на Ханссона.
– Я тебя искал, – сказал тот. – Пришли кое-какие результаты из Лунда.
– Дают медики дату?
– Похоже, да.
– Пошли поглядим.
Они направились в кабинет Ханссона. По пути он с удивлением заметил, что таблички с именем Сведберга на двери его бывшего кабинета уже нет. Удивление быстро перешло в раздражение.
– Кто распорядился снять табличку?
– Понятия не имею.
– Могли бы дождаться похорон.
– Похороны во вторник, – сказал Ханссон. – Лиза сказала, что приедет министр юстиции.
Валландер вспомнил эту решительную и уверенную в себе даму – она часто выступала в печати и по телевидению. Попытался вспомнить ее имя, но безуспешно. Ханссон быстро смахнул со своего стола билеты тотализатора и вытащил толстую пачку бумаг, присланных службой судебно-медицинской экспертизы Лунда. Валландер прислонился к стене и ждал, пока Ханссон найдет, что ему нужно.
– Ага, вот оно, – сказал наконец Ханссон.
– Начнем со Сведберга.
– Два выстрела, спереди, с близкого расстояния. Смерть должна была наступить мгновенно.
– Когда? – нетерпеливо спросил Валландер. – Пропусти детали, мы их и так знаем. Важно время, когда он умер.
– Когда вы с Мартинссоном его нашли, он был мертв не более двадцати четырех часов. И не менее десяти.
– Они уверены? Или потом опять все поменяют?
– Похоже, уверены. Так же уверены, как и в том, что Сведберг в момент смерти был совершенно трезв.
–
– Я читаю, что здесь написано. За два часа до смерти он ел простоквашу.
– И это наводит на мысль, что его убили утром.
Ханссон кивнул. О том, что Сведберг всегда ест на завтрак простоквашу, знали все. Когда они оставались работать на ночь, он всегда ставил в холодильник пакет с простоквашей.
– Хорошо, – сказал Валландер. – Теперь мы это знаем.
– Тут много чего, – сказал Ханссон. – Читать подробности?
– Я потом сам прочитаю. А что они пишут о ребятах?
– Пишут, что установить точное время смерти очень трудно.
– Это мы и без них знали. Пришли они хоть к какому-то заключению?
– Да, но подчеркивают, что заключение предварительное и надо дождаться результатов детальной экспертизы. Во всяком случае, они не исключают, что смерть могла наступить и двадцать первого июня, то есть на Иванов день. Правда, при одном условии.
– Что они не лежали на открытом воздухе, а где-то хранились?
– Вот именно. Но, как уже сказано, точную дату они пока установить не могут.
– А я могу. Наконец-то мы имеем более или менее точную хронологию. С этого сегодня и начнем.
– Никак не найдем машины убитых, – пожаловался Ханссон. – Преступники их, наверное, куда-то спрятали.
– Тоже закопали, – буркнул Валландер. – Машины надо найти.
Он пошел к себе, сел и прочитал надпись на коробке с лекарством – амарил. Снижает содержание сахара в крови. Таблетки следует принимать во время еды. Интересно, когда ему теперь удастся поесть? Он со вздохом встал и пошел в столовую. На подносе лежало несколько сухариков. Он принял таблетку и зажевал сухарем. В дверях он чуть не столкнулся с Нюбергом.
– Говорят, пришло заключение из Лунда, – сказал тот.
Валландер вкратце пересказал ему заключение судмедэкспертов.
– Значит, мы были правы, – сказал Нюберг. – Значит, мы имеем дело с типом, который убивает трех юнцов, тащит их в укромное место, закапывает, а потом выкапывает снова. Какой интересный человек!
– Мы имеем дело с типом, у которого есть время, возможность и потребность все планировать, – сказал Валландер. – И то, что мы это знаем, – большой шаг вперед.
Нюберг обещал прийти на совещание. Валландер опять пошел к себе. Стол был завален записками с телефонными номерами звонивших. После совещания надо будет этим заняться. Он встал у окна, пытаясь представить себе убийцу. Он где-то рядом с ними, хладнокровный и расчетливый. И никто, кроме него, не знает, почему он убивает людей.
Он собрал бумаги и пошел в комнату для совещаний. Когда Мартинссон уже собирался запереть дверь, появилась Лиза Хольгерссон. С ней был прокурор Турнберг. Валландер вдруг спохватился, что не представил в прокуратуру более или менее толкового отчета о ходе следствия. Турнберг уселся за стол как можно дальше от Валландера с видом, понятное дело, крайнего неудовольствия. Лиза Хольтерссон попросила слова и сказала, что похороны Сведберга назначены на вторник, двадцатое августа, в два часа.