На шее у русского принца
Шрифт:
– С какой стати мне жить в этом сарае?! – заорала я. – В конце концов, снимите мне номер в гостинице! У вас сестра работает в этом бизнесе. Если не хочет селить меня у себя, пусть поселит у кого-то из знакомых.
– Барбара, для вас лучше всего пока оставаться там, где вы сейчас, и никому не сообщать, где именно вы находитесь.
– Но…
– Барбара, я о вас беспокоюсь! Не нужен мне лишний грех на душу, у меня и так их полно! Семен печь истопит. Не замерзнете. В Лондоне вспоминать будете, как жили в русской избе, расскажете всем знакомым. Книгу напишите! Статью. Что угодно! Барбара, я обещаю,
– Ну, хорошо. Но, пожалуйста, привезите мне завтра мои вещи.
– Обещаю, – сказал Костя и отключил связь.
Я какое-то время тупо смотрела на телефон. Из глубокой задумчивости меня вывел голос Максима.
– Насколько я понял, вам нельзя возвращаться в город.
Я кивнула.
– Барбара, я уступлю вам свою кровать, – вставил Семен.
– Ей и отсюда надо уезжать! – закричал Максим. – Ты хочешь, чтобы она безвинно пострадала?!
Я уверенно шагнула к столу, налила нам всем троим водки и приказала, глядя на Максима:
– Рассказывайте!
– Что? – удивленно посмотрел на меня он. А глаза-то у него красивые… И ресницы длинные…
– Если я все правильно поняла, ваша летающая тарелка состоит из двух отсеков. В одном находится пульт управления, за ним летели вы. В другой должен был забраться один человек, но почему-то забрались трое, и из-за этого возникли неполадки. Неужели такой сильный перевес?
– Да, – кивнул Максим. – Для этой тарелки – существенный. И если бы они еще сидели, как мыши… А они дрались и раскачивали ее из стороны в сторону.
– Я видела, что она у вас летела, как пьяная.
– Это было уже потом. Вы бы видели, как я взлетал… Но мне так и не удалось ее выровнять.
– Откуда вы взлетали?
– Я не знаю, как это место называется.
– При чем тут название деревни? Вы из деревни взлетали? Я спрашивала…
– Я понял, о чем вы спрашивали! Я с зоны взлетал! Но я никогда не сидел и не знаю, как там что называется – ни официально, ни на блатном жаргоне!
Я моргнула. И тут до меня дошло…
– Вы что, зэкам побег организовывали?
– Организовывал не я.
– Русская мафия?
Художник хмыкнул.
– Можно сказать и так, – вздохнул Максим. – Спонсоры мои. Я же вам объяснял, что мне требовались деньги на создание летательного аппарата. Но за все в жизни надо платить.
– Вы сами с какой целью его собирали? Что вы намеревались делать с летающей тарелкой? Устраивать экскурсионные полеты?
– Если вы в душе не изобретатель, то вам меня не понять… – медленно произнес Максим, глядя куда-то вдаль, будто мог пронзить взглядом стену деревянного дома.
– То есть вы не планировали как-то практически использовать ваше изобретение? Это изобретение ради изобретения? Я, кстати, не понимаю, зачем изобретать что-то непрактичное. И мне всегда казалось, что изобретатели руководствуются практическими соображениями. Необходимость или желание облегчить жизнь двигает мыслью. Знаете, как изобрели памперсы?
– При чем тут памперсы?! – закричал Максим. – Какая связь между ними и летательным аппаратом?
– Мужчина хотел облегчить себе жизнь – и мы имеем памперсы, которые на самом деле облегчили жизнь массе молодых родителей и
Максим пожал плечами.
– Это усовершенствование уже имеющихся летательных аппаратов, – подал голос художник. Язык у него уже заплетался, и я с трудом поняла, что он сказал.
– Русская мафия решила, что при помощи такого летательного аппарата можно устраивать побеги из тюрем? Спасать своих товарищей, томящихся в застенках? – посмотрела я на Максима.
Он кивнул.
– И что произошло? Вы должны были спасти из застенков одного, а к нему присоединились еще двое?
Максим рассказал, что от него требовалось приземление на вполне определенном месте во вполне определенное время. Как я сама имела возможность убедиться, летающая тарелка, собранная Максимом, летает беззвучно. Если бы кто-то заметил ее в небе, то скорее всего ничего не стал бы предпринимать. Смотрели бы с удивлением. Стали бы обсуждать, что инопланетянам потребовалось в тех местах, что от них ждать. Средств ПВО на зоне нет.
– Вы садились днем?
– Да. Ночью как раз огни могли привлечь внимание, причем задолго до места моего назначения, и охрана могла бы как-то подготовиться или даже вызвать подкрепление. Огни видны издалека. А форму – тарелки – ночью могли бы и не разглядеть, в особенности если тучи. А тут я вынырнул из-за леса и быстро сел.
– Вы не привлекли ничье внимание по пути? В дневное время?
– Я летел довольно высоко и на большой скорости. То есть с земли не должны были подумать, что это летающая тарелка. Я же испытывал ее, потом читал в местных газетах сообщения очевидцев. Семен по моей просьбе с народом разговаривал. То есть оптимальным – для поставленных передо мной целей – был именно дневной, а не ночной полет.
– И русская мафия согласилась с таким положением вещей? И с вашими предложениями?
Максим кивнул.
– У человека, с которым я вел переговоры, имелись свои соображения. Я не знаю обо всех его планах. Он ими со мною не делился. Но он явно что-то планировал делать с тарелкой, как с тарелкой, в дальнейшем. То ли пугать кого-то, то ли летать куда-то. Я не знаю.
– Так, вы сели на зоне. К тарелке должен был подбежать определенный человек, забраться в этот самый оппозитный отсек или кабину, и вы бы взмыли в небо.
– Ага. А начальство зоны потом бы рапорты строчило о том, что известный криминальный авторитет улетел в неизвестном направлении на летающей тарелке, – Максим хмыкнул. – Я на самом деле про себя посмеивался, представляя эти рапорты. Но хорошо смеется тот, кто смеется последним. Нашлись среди заключенных быстро соображающие молодцы, на которых приземляющаяся на территории за колючей проволокой летающая тарелка не произвела должного впечатления. Они увидели в ней свой шанс.
– И к вам заскочили двое лишних пассажиров?