На школьном дворе
Шрифт:
– Какая-такая – "эта"?
– Ну... знакомая Данилы Акимовича. И просит, чтобы у нас остановиться. Чтобы, значит, его подождать.
– А откуда она про нас-то узнала?
Пришлось Леньке объяснять, что "эту тетеньку" привели Демьян с Альбиной, которые познакомились с ней в аэропорту, что она прилетела к Даниле Акимовичу, не зная, что он в отлучке.
Больше Полина Александровна не говорила с Ленькой. Бросив на сына очень серьезный взгляд, она быстро вытерла руки полотенцем, выключила электроплитку под сковородкой и через несколько секунд
– Милости просим, милости просим! – заговорила она своим звонким голосом. – Вы, мой сын сказал, остановиться у нас желаете?
– Да. Хотела бы, – сдержанно сказала Инна.
– Вы, говорят, знакомая Данилы Акимовича?
– Да... В какой-то мере (врать взрослым Инне было еще труднее, чем ребятам).
– Ну, выходит, нам с вами повезло! – снова зазвенела Полина Александровна. – Только два дня назад от меня таксаторы съехали, так что комната вполне свободная и в полном вашем распоряжении. Милости прошу, идемте в комнату, а то вдруг она вам не приглянется.
Когда Инна поднималась на крыльцо, мимо нее проскочил во двор ошалелый Ленька. Комната Инне понравилась, и она быстро договорилась с хозяйкой о цене.
В это время во дворе разыгрывалась очень тяжелая сцена. Альбина с Демьяном рассказали Хмелеву о том, что они наговорили Инне, после этого он загнал обоих в дальний угол двора и теперь приплясывал перед ними в страшном гневе, скаля зубы и потрясая кулаками.
– Ну, парррразиты! – рычал он. – Теперь вам покажут, как на Акимыча клеветать! Теперь попробуйте суньтесь на школьный двор, вы живьем оттуда не уйдете, тррррепачи проклятые!
Демьян с Альбиной тихо плакали и твердили, что они наврали "этой тетке" из самых лучших побуждений, чтобы она не увезла Акимыча из Иленска.
Это не смягчило Хмелева.
– Вот вам покажут, как соваться во взрослые дела, – продолжал неистовствовать он. – Вот сейчас позову Луизу и посмотрю, как она вам по шее надает! А ну, пошли!
И он поволок Демьяна с Альбиной на улицу, куда выходило окно той комнаты в соседнем доме, где жила Луиза.
Окно это было закрыто белой занавеской, но обе створки рамы были распахнуты. Леньке не хотелось, чтобы его услышали взрослые, поэтому он подобрался к самому окну и, став на цыпочки, тихо позвал:
– Луиза! Лиз!..
Через несколько секунд Луиза откинула занавеску и молча посмотрела на своего соседа.
– Луиза, выйди скорей! Дело есть! Важное! Луиза исчезла в глубине комнаты и скоро вышла из своей калитки на улицу.
С некоторых пор она стала следить за своей внешностью, и в прическе ее произошли большие перемены:
Луиза отказалась от косичек с бантами, отпустила волосы подлинней и сделала из них две золотистые метелочки, которые под ушами были стянуты не лентами, а простыми аптекарскими резиночками и спускались не на спину, а на грудь.
– Ну? – коротко спросила Луиза.
Хмелев сообщил, что приехала "эта тетка" – то есть знакомая
– Где эта тетка? – спросила она.
– В дом ушла. Комнату смотрит.
– Идем, глянем на нее.
Дверь в комнату Инны оказалась распахнутой настежь, и ребята увидели, что Ленькина мама сидит рядом с новой жилицей на старомодном диване с высокой спинкой и о чем-то беседует. Луиза остановилась в дверях этой комнаты.
– Здравствуйте, Полина Александровна! – очень вежливым тоном сказала она.
– Ну, здравствуй, здравствуй! – Полина Александровна усмехнулась. – Мы что, сорок раз на дню теперь будем здороваться?
Луиза ничего не ответила на это замечание и перевела свой взгляд на гостью, которая уже сняла свой берет и привела в порядок темные стриженые волосы.
– Здрасте! – сказала она сквозь зубы, медленно, с достоинством наклоняя голову и не спуская с Инны своих синих глаз.
Инна ответила на ее приветствие, Луиза еще несколько секунд посмотрела на нее, затем направилась в большую комнату, служившую Хмелевым гостиной и столовой (обычно Хмелевы обедали в кухне). Ленька последовал за ней.
– Любопытствуют! – улыбаясь, кивнула им вслед Полина Александровна.
В гостиной висело большое зеркало, и Луиза довольно долго изучала в нем свое отражение, поворачиваясь то одним боком, то другим и проводя рукой сверху вниз по своим золотистым метелочкам из волос. Наконец она повернулась к Хмелеву.
– Ленька! – сказала она тихо. – Неужели ты думаешь, что такая Акимычу подойдет?!
Ленька пожал плечами. Как видно, он в подобных делах разбирался хуже Демьяна.
– Пошли поговорим! – сказала Луиза. На улице за палисадником маячили Демьян и Альбина. Каким-то особым чутьем они угадали, что Луиза может стать их защитницей перед свирепым Хмелевым, и не ошиблись. Рядом с калиткой, как возле многих домов Иленска, была сколочена лавочка. Луиза села на нее. Леня тоже сел, а Демьян и Альбина продолжали стоять, напряженно глядя на старших.
То оглядываясь на дом за ее спиной, то взглядывая на Леньку, Луиза негромко повторила свой вопрос:
– Ну, вот ты честно скажи: годится ему такая? – И она кивнула на дом.
– Н-ну... не совсем, – вяло согласился Леня.
– Во! А я чего говорил?! – обрадовался Демьян, но тут же прикусил язык, потому что Луиза вскочила и уперлась кулаками в бока.
– А ну-ка, вы, тут!.. Немедленно валите домой и больше в такие дела не мешайтесь! – Она посмотрела на растерянные, огорченные лица ребят и немного смягчилась. – Вы, конечно, правильно наврали про Акимыча этой самой, но только больше к ней не суйтесь. Наплетете еще чего-нибудь и все дело испортите. Видя, что Альбина с Демьяном приободрились, она снова стала суровой. – Ну, домой! И не мешайте нам разговаривать! Я кому сказала? Домой!