На скамейке возле Нотр-Дам
Шрифт:
И меня вправду вдруг затошнило.
– Что это со мной? – неприятно удивилась я. – Я у Мари из туалета вылезти не могла. Правда, вместе с ней….
– Круассаны-то были свежие? – скептически поинтересовалась Лена.
– Наисвежайшие!
– Ну, значит, опять дежавю, как в первый день. Вы там, случайно, с Машей не пили?
– Никаких больше дежавю. Водка с пельменями.
– Ну, вы даете, – изумилась Лена.
– А что ты удивляешься?
– В Париже жрать водку с пельменями!
– Самое то.
– И Маша ела?
– Конечно,
– Никогда бы не подумала, – заметила Лена.
– Да ей после музея ничего бы, кроме водки, не помогло.
– После музея?
– Ну, да. Она там так плакала!
Лена внезапно не то чтобы развеселилась, но как бы пришла в себя.
– Ну, вы, девчонки, даете! То в музее плачете, то водку хлещете… Оставить вас на день нельзя!
– Ну, ты и не оставляй! – Я выбежала в туалет и присела на корточках перед унитазом.
– Танька, что с тобой? – по-настоящему испугалась Лена.
– Голова сильно кружится. И тошнит. – Вся наша ванная комната кружилась у меня перед глазами. – Лен, это, наверное, вегетососудистая дистония. Мне раньше такой диагноз ставили.
Лена озабоченно нахмурила брови. Помогла мне умыться. После того, как все круассаны оказались снаружи, мне стало легче.
– Это Париж не хочет, чтобы я уезжала, – сказала я, вытираясь полотенцем перед зеркалом. – Не отпускает меня.
– Ага! А в первый день он не хотел, чтобы ты приезжала. Слушай, подруга, – она подсела поближе ко мне, – а у тебя перед отъездом мужчины не было?
– Да у меня никакого мужчины уже несколько лет не было, – автоматически ляпнула я и вдруг похолодела. Несколько лет не было, а вчера ведь было! Неужели это все быстро так проявилось! Какой кошмар! Как я могла забыть про вчерашнее бурное утро с Михаэлем? Неужели я забеременела? Мне даже в голову не могло это прийти! Ведь сколько лет мой друг не хотел иметь детей и боялся, что если я заберемененею от него, то буду рожать. Это был его пунктик, и он всегда предохранялся. И вот я расслабилась! Боже мой, какая я дура! Теперь мне придется делать аборт.
– Ты стала какая-то зеленая, Танька! – испуганно потрясла меня Лена. – Может, все-таки вызвать врача? У нас ведь страховка!
– Нет, погоди, не вызывай. Сейчас пройдет. Это, наверное, все-таки дистония. Или был слишком жирный фарш. – Я лихорадочно впоминала, что знаю о том, как протекает беременность. Не может быть, чтобы тошнить начало уже со второго дня! Я еще больше похолодела. Почему бы и нет? Я вспомнила, как мать мне рассказывала, что лежала в больнице чуть ли не с первого дня беременности до родов.
– Ну, полежи. – Лена смотрела на меня с недоверием.
Я вздохнула. Мне очень нужно было кому-то рассказать. Ленка для этого подходила лучше всего.
– Был у меня мужчина. Вчера. Вот здесь. – Я похлопала ладонью по кровати, на которой сейчас лежала. Но сколько я ни храбрилась, мне все-таки было неловко, что Ленка теперь узнала, что посторонний человек был в нашем с ней общем номере, и
– Где здесь аптека поблизости? Не знаешь?
Я не знала, но вспомнила, что Михаэль как раз ходил в аптеку за мазью для моей ноги. (Нога, кстати, уже совсем не болела, и огромная мозоль зажила, будто в сказке.)
– Зачем тебе аптека?
Ленка закатила глаза к небу и произнесла не менее нравоучительно, чем я в начале нашего разговора:
– Ой, Танька, какая ты глупая! Тест на беременность надо купить!
Я посмотрела на нее и сказала:
– Представь себе, я никогда не была беременной.
– Господи, лежи тут, не двигайся, пока я не приду! Может, и в самом деле отравилась. А мы тут с тобой панику развели.
Я только кивнула и закрыла глаза, в ожидании и надежде, что все наши предположения о моем состоянии – нелепая ошибка.
Вернулась она довольно быстро. Протянула мне плоский пакетик, который сама же по ходу и разорвала.
– Держи! Купила такой, что баночка не нужна!
Я встала с постели, взяла у нее полоску с тестом. На всякий случай, просто от безысходности, спросила:
– Слушай, ты так и не вспомнила, что было в той записке?
Она вдруг хлопнула себя по лбу:
– Танька, вспомнила! Какой-то Мишель или Майкл писал тебе, что будет ждать тебя до отъезда. И номер телефона оставил.
Я сидела и тупо смотрела на полоску.
– Ну, ты что? Иди! Я пока здесь проветрю. – Ленка подошла к окну и распахнула его. – Смотри, у нас, наверное, уже холод собачий, а тут тепло! Она высунулась из окна чуть ли не по пояс… – Какие-то немцы грузят в автобус не худенькие телеса…
– Откуда ты знаешь, что именно немцы? – Как мне не хотелось делать этот тест. Пока он не сделан, еще оставалась надежда на дистонию…
– Я же в институте учила французский и немецкий. Конечно, немцы. Вон как горланят. Уверена. А что?
– Ничего. – Я прошла в ванную комнату и выполнила тест. В инструкции было написано, что по нему беременность определяется достоверно с задержкой не менее трех дней. У меня пока никакой задержки не было вообще – срок еще не подошел, тем не менее тест даже долго думать не стал. На том месте, которое обозначало беременность, сразу ярко загорелась красная полоса. Я бросила тест в мусорное ведро. Вышла из ванной, тоже подошла к окну и выглянула на улицу. Никакого автобуса перед входом уже, конечно, не было.
– Таня, ну что? – Лена заглянула в глаза. Вид у меня был такой, что обманывать ее и делать веселое лицо было бы бесполезно. – Таня, да ?
Я была просто в отчаянии. Из одной проблемы в другую! Ну, надо же было мне залететь? Прямо с одного раза!
Лена вдруг догадалась.
– Таня, он – немец?
Я сказала:
– Немец. Хоть португалец. Какая разница?
Она вдруг схватилась за голову.
– Таня, прости! Ведь если бы я не потеряла эту записку, ты могла бы ему позвонить!