На службе у Кощея
Шрифт:
При упоминании о Матильде Кощей невольно вздрогнул и поежился.
— Ваше величество! Может быть, я жесток. Но я не садист...
В дверь осторожно постучали.
— Войдите! — Кощей с неудовольствием отошел к окну и встал напротив двери. В кабинет вкрадчивым, стелящимся шагом вошел дворецкий.
— Ваше величество! К вам боярин Пушкин со срочным донесением! Прикажете впустить?
— Как? А разве он не убежал? — удивился Дормидонт. — По слухам...
Кощей тоже казался удивленным. Он посмотрел на царя и развел руками.
— Зови! — кивнул Дормидонт
Боярин Пушкин не вошел, а влетел и тут же замер в глубоком поклоне.
— Ваше величество!
Дормидонт выдержал полагающуюся паузу и махнул рукой.
— Пушкин? Давненько мы тебя не видели! Все суетишься, все бегаешь? Небось, по делам комиссии, да? — Дормидонт лукаво прищурился. — Ну, что там у тебя? Говори!
— Ах, ваше величество! — Пушкин довольно умело изобразил растерянность. — Спешу к вам по важному государственному делу!
— Ну, ну! — подбодрил его Кощей, подходя ближе. — Мы тебя слушаем!
Пушкин посмотрел на канцлера, глубоко вздохнул, словно набираясь смелости, и выпалил:
— Государь! Я только что раскрыл опасный государственный заговор!
— Вот как? — делано удивился Дормидонт. — Это не тот ли, с Буншей во главе, а? — Он торжествующе захихикал. Кощей так и впился глазами в лицо боярина, но не заметил даже следа испуга или удивления.
— Ваше величество, как всегда, хорошо осведомлены! — Пушкин снова изящно поклонился. — Но тут дело иное. Во главе заговора стоят... — Тут он покосился на Кощея. — Известный вам фон дер Шнапс, некая... миледи и человек, состоящий у вас на службе!
— У меня? — поразился Дормидонт.
— У вас! Точнее — у канцлера! — Пушкин бросил на Кощея быстрый оценивающий взгляд.
Кощей подался вперед. Его руки невольно сжались в кулаки, но он мгновенно овладел собой и коротко бросил:
— Милейший! Вы забываетесь! Вы, должно быть... сошли с ума!
— Я с ума не сошел, — возразил боярин. — А вот ваши хваленые спецы из безопасности прохлопали двойного агента!
— Стоп! — Дормидонт предостерегающе поднял руку. — Не забывайте, что вы сейчас обвиняете в государственной измене второе лицо в государстве! Доказательства, любезный боярин!
— Ваше величество! — возвысил голос Пушкин. — Я никого не обвиняю! Один из агентов прельстился на двойной гонорар! К сожалению, предательство в этих кругах — обычная вещь! Но скажу о том, что я слышал сегодня утром. Итак. Я спешил в дворцовый архив, чтобы просмотреть все дела об исчезновениях за последние двести лет. Вы знаете мой фундаментальный подход к государственным делам. Чтобы сократить путь, я пошел по верхней галерее и вдруг услышал голоса.
Один голос я узнал сразу. Это был фон дер Шнапс. Второй голос принадлежал неизвестной мне ведьме, которая... которую фон дер Шнапс называл миледи! «У нас все готово! — сказал биварский посол. — Наши войска стоят на границе. Туда же отправился боярин Бунша. Но мы не можем выступить раньше, нежели Кумария объявит войну!»
— Кумария уже объявила войну, — ответила миледи, — мои люди постарались на славу. Царевич сейчас у них в руках!
— Что
— Мир его праху, — грустно сказала старуха, — но он сделал все, что мог! Сейчас этим делом занимаются другие.
— Тогда поспешим! — сказал биварский посол. — Нас ждут великие дела!»...
— Услышав все это, я испугался, что они меня заметят и обязательно попытаются убить. Я немедленно бросился назад и поспешил в приемную канцлера, но мне сказали, что он у вашего величества. И вот я здесь! — Пушкин снова поклонился и состроил невинную гримасу.
В кабинете повисло тяжелое молчание. Первым не выдержал Дормидонт.
— Ну вот! — сказал он с невыразимым упреком. — Вот! — и обиженно посмотрел на Кощея. — А ты — в масле жарить! А человек, можно сказать, государство спас! Ай да Пушкин, ай да молодец!
Пушкин покраснел и снова изящно поклонился. Великий канцлер что-то торопливо писал на пергаменте.
— Вот, ваше величество, подпишите!
28
В подводном корабле было жарко и душно. Бендер-бей уже два раза поднимал судно на поверхность, чтобы впустить свежего воздуха. Время от времени он неодобрительно посматривал на Муромца и ворчал:
— Вот бугай! И где только такие родятся? Весь воздух выдышал!
Между тем Муромец, очевидно вошедший в ритм, и не думал замедлять ход. Только один раз он кивнул изобретателю и выразительно щелкнул себя по кадыку. В данном случае этот жест означал одно: богатыря замучила жажда. Однако Бендер-бей понял этот жест по-своему. Он заметался, затем подбежал к небольшому ящичку у стены и вытащил оттуда бутыль с прозрачной, чуть зеленоватой жидкостью. Откупорив бутыль, он ненадолго задумался, затем протянул ее Муромцу. Илья, не глядя, схватил бутыль и, запрокинув голову, сделал несколько приличных глотков, уполовинив содержимое сосуда.
— Чача? — спросил он изобретателя, мощно выдохнув в сторону притихших кумарских деятелей.
— Арака, — уточнил Бендер-бей. — Специальная настойка для подводников, на лучших горных травах!
— Оно и видно! — кивнул Муромец. — Ишь, как здоровье-то поперло! Так и лезет! Эх! Поднажмем! — И он действительно поднажал. Если до этого подводный корабль летел как птица, то тут и вовсе помчался стрелой. Стоящий у руля Яромир с трудом успевал уворачиваться от здоровенных морских рыб, время от времени попадавшихся на пути.
— Хорошо летим! — хмыкнул Муромец и снова кивнул изобретателю. — Ну-ка, пошевели этих деятелей! Да не бойся! Корабль-то мой, я у тебя его купил! А значит, это теперь российская территория! Ты под защитой нашего закона! А у нас всяких эмиров знаешь куда посылают?
— Куд-куда? — внезапно очнулся эмир, вытаращив на богатырей испуганные глазки.
— Далеко, — смутился Муромец. — Отсюда не видать.
— Там, наверное, плохо? — с дрожью спросил визирь.
— Там очень хорошо, — возразил Илья Муромец. — Те, кто там был, еще ни разу не пожаловались!