На службе в артиллерии
Шрифт:
Так мы прокатали ковер и не вылечили сестру.
С весны 1934 года снова пошел работать в поле. Мне пятнадцатилетнему пареньку доверили две пары лошадей с плугами. Я уезжал на 5–7
За лето мы заработали немало хлеба, его хватило на всю семью на весь год.
В августе 1934 года стало известно, что в Сараях открывается в новом здании новая школа, но теперь уже десятилетка. Подал заявление и меня приняли в 8-й класс. Но учиться, когда в доме, кроме меня еще три рта, трудно. Поэтому через РОНО я устроился учителем вечернего ликбеза. Это значит, что три вечера в неделю я приходил в одну из изб колхозников и там обучал грамоте взрослых, в том числе бабушек и дедушек. Моя задача была научить их писать и читать, решать простейшие арифметические задачи. За эту работу я получал в месяц 50 рублей, что было для меня не мало. К урокам готовился между школой
В те длинные, зимние вечера, особенно, когда не был занят ликбезом, пытался что-либо читать, но жечь керосин мать разрешала только в течение того времени, когда я готовил уроки. Для чтения книг жечь керосин было непозволительной роскошью. Поэтому, как только мать замечала, что я отложив учебники, берусь за книгу, гасила свет. Тогда я приспособился читать при лампаде, что горела перед иконами. Но и это часто не позволялось. Мать считала, что читать книги совершенно не обязательно, пустая трата времени и керосина. Другое дело готовить уроки, это надо. И никто ее не мог переубедить.
Хотя и подрабатывал я в ту зиму, но бюджет семьи был, конечно, скудный.
Одежду покупать было не на что. Зимой я ходил в полушубке (подарок Михаила), на ногах разбитые туфли с калошами, перевязанные проволокой. Когда же туфли и калоши совсем развалились, в марте купили мне подшитые валенки. Вскоре началась распутица, и я топал по воде в валенках, пока не стало сухо.
Конец ознакомительного фрагмента.