На солнце или в тени (сборник)
Шрифт:
Грейс
Совсем не важно, что чипсы оказались недожаренными, а красноватый сыр напоминал резину. Они молча ели чипсы, пока не прикончили все.
– Я совсем не была уверена, что вы снова сюда придете. Простите, что вывалила на вас свои воспоминания. Если честно, сама давным-давно ни о чем подобном не думала.
Грейс ополоснула тарелку и поставила в посудомоечную машину.
– О, не извиняйтесь. Потрясающая история. Ричард, на мой взгляд, замечательный человек.
– Я была очень счастлива. У нас была хорошая семья, а потом он заболел.
– Да, спасибо. Они знают о Кэролайн?
– Конечно. Я давно решила больше ничего не скрывать. Рассказ о Кэролайн был их любимым, когда они были маленькими. Вот ваш кофе.
– Спасибо. Вы пытались ее искать?
– Нет. Не могла. Это было бы неправильно. Я не способна изменить то, что с ней совершила. Хотела бы, но не в состоянии.
– Но она-то об этом не знает. Откуда ей знать?
– Захочет меня найти – найдет. Думаю, она увидит, что это совсем нетрудно. Но я слишком много наговорила. Теперь хочу послушать. Расскажите мне о себе. Вы живете поблизости?
– Что-то вроде того. Я здесь как бы временно. Приехала на лето. Остановилась у подруги в Холиоке. Присматриваю за домом, когда ее нет. У меня самой квартира в Провиденсе. Есть работа, приятель. Но, похоже, я оттуда сбегу. В марте мне исполняется сорок, чувствую что-то вроде кризиса среднего возраста.
– Сорок лет – рубеж, который мне запомнился. Сами-то вы из Провиденса?
– Родилась в Массачусетсе, но выросла в Крэнстоне.
– Ваши родные так и живут в Род-Айленде?
– Нет. Больше нет. Мои… м-м… родители ушли из жизни.
– О, глубоко вам сочувствую.
– Все нормально. То есть, я хотела сказать, они были очень пожилыми. Я их приемная дочь.
– О!
– Простите, я не собиралась признаваться вот так. Но после вчерашнего было бы очень странно не сказать.
– Сколько вам лет, вы сказали?
– В марте исполнится сорок.
– И родились вы…
– В Массачусетсе. Извините, Грейс… я не хотела.
– Так вы…
– Так уж получается. Да.
– Вы Кэролайн?
– Да, полагаю, я Кэролайн.
– Что это? Машина? О Господи! Мисси приехала.
– Привет, мама. Держи. Я приготовила лазанью. Когда наступит время, надо будет только подогреть. Джейн я попросила привезти салат и захватить бутылку вина. Вино не помешает, правда? Я говорила с ней перед самым отъездом из дома. Она будет здесь с минуты на минуту. О, здравствуйте. Извините, я вас не заметила. Я Мисси. Так вот про вино: кто сказал, что нам нельзя немного выпить? Как папа?
– Здравствуйте. Я Ханна. Я…
– Папа в порядке. Большую часть дня спал. Ну, давай, проходи. Он очень хотел увидеться с тобой.
Ханна опустилась на свое место. Хотя Мисси говорила тихо, нараспев, тем воркующим тоном, каким разговаривают с детьми или больными, Ханна слышала каждое слово.
– Как ты себя чувствуешь, папа? Тебе удобно? Дай-ка я поправлю тебе подушку. Так ведь лучше? Правда? Джон и мальчики просили передать, что любят тебя. В воскресенье приедем к тебе все вместе. Хочешь? Не представляешь, в какую я
– Ханна. Волонтер из хосписа. Помогает мне. Выполняет кое-какие поручения.
Грейс заметила, что у Ричарда изогнулись брови, и отвела взгляд.
– Не буду тебе мешать. Поговори с папой.
Грейс вернулась на кухню и села.
– Мисси есть Мисси. Тараторит так, что слова не вставишь.
– Симпатичная. Но я, пожалуй, пойду.
– Пожалуйста, не уходите. Останьтесь. Познакомитесь с Дженни и пообедаете с нами. Я так хочу.
– Хорошо. Но вы уверены? Я останусь, если вы хотите.
Они слушали, как в соседней комнате Мисси ласково говорит с Ричардом:
– Хочешь, папа, я тебе почитаю? Привезла с собой новый роман Джона Сэндфорда из его серии про жертвы. Забыла, как точно называется. Погоди, сейчас вернусь.
Мисси вошла на кухню и достала из сумки томик.
– Решила, что могу ему немного почитать. Вот, захватила новый роман Джона Сэндфорда. «Призрачная жертва», вспомнила. Только сначала поставлю в духовку лазанью. Куда подевалась Джейн? По моим расчетам, уже должна была бы приехать.
Они слушали, как в соседней комнате Мисси начала читать отцу.
– «Что-то здесь не так, холодный шепот зла. Дом – пережиток модерна: камень, стекло и палисандровое дерево…»
– Он знает. Я о Ричарде. Он нас слышал.
– Он нас слышал?
– Знает, кто вы такая.
– Почему вы так считаете? Что вас навело на эту мысль?
– Вы же слышите, как Мисси читает. Так? Не напрягаясь. Я целыми днями сидела здесь и слушала, как он дышит. И мне не приходило в голову, что он точно так же слышит, что происходит здесь. Ему, конечно, все слышно. И вот, когда я сказала Мисси, что вы волонтер, у него изменилось выражение лица.
– Изменилось выражение лица?
– Поползли вверх брови, словно он хотел сказать: «Неужели? Да ладно тебе, Грейс. Мне казалось, ты обещала покончить со всеми этими тайнами».
– Грейс, мне очень жаль. У меня такое чувство, будто из-за меня все здесь пошло кувырком. Зря я так поступила. Напрасно. Я не хотела…
– Все в порядке, дорогая. Все в порядке.
На подъездной аллее прошуршала колесами машина.
– Это Джейн.
– О, мама! Как он? Прошлой ночью мне приснился ужаснейший сон. Будто еду сюда на машине, но, сколько ни газую, ни на дюйм не приближаюсь. Я имею в виду, во сне. Очень испугалась, что он умрет, прежде чем я сюда доберусь. Ехала несколько часов, а навигатор по-прежнему показывал, что до вас сорок две минуты. При чем здесь минуты? Разве не странно? Когда проснулась, поняла: это лишь сон. Потом села за руль и испугалась: а вдруг правда? Что, если это предчувствие или вроде того? Я так расплакалась, что пришлось свернуть с дороги и остановиться. Стало страшно: вот приеду сюда, а он уже умер. А потом поняла – надо ехать, иначе я сюда никогда не доберусь и мой сон сбудется.