Шрифт:
ПРОЛОГ
"Ну, вот я и дома": - подумал Антон, глядя на медленно ползущие за окном пакгаузы Северного вокзала, стоящие на берегу Красного пруда.. Семь лет назад он и представить себе не мог, что расстаётся с родным городом так надолго.
Выйдя на шумную, даже в этот ранний час, Каланчёвку, Антон взял извозчика. В принципе, до дома было полчаса ходу, но нога всё ещё побаливала, да и по родным Антон соскучился
Несмотря на то, что действующей армии ходили слухи о том, что в Москве идут уличные бои, чуть ли не с применением артиллерии, следов этого Антон не заметил.
… К своему дому Антон подъехал, когда на часах ещё не было и половины десятого. Отец как раз должен был собираться на службу. Дом на углу Старопименовского и Воротниковского переулков, на втором этаже которого их семья жила вот уже третье десятилетие, за время антоновского отсутствия ничуть не изменился: та же карамельная, подернутая московской серой пылью штукатурка, те же два огромных тополя во дворе. Вот только Семён, служивший дворником, как бы не те же три десятка лет (во всяком случае, Антон, помнил его столько же, сколько себя) изрядно постарел. Крепкий вологодский мужик, казавшийся в детстве Антону эдаким русским богатырём, сейчас как будто усох. Видно было, что он не столько метёт доски, покрывавшие двор, сколько стоит, погруженный в свои, явно невесёлые думы.
– Доброе утро, Семён: - решился вывести дворника из задумчивости Антон.
– Доброе утречко, ваше благо… - начал, было, дворник, но осёкся.
– Антон…Антон Сергеевич…???
– было заметно, с каким трудом Семён узнавал в статном капитане долговязого мальчика-гимназиста.
– Да я это, Семён: - улыбаясь, сказал Антон.
– Ох, радость то! Пойду Сергея Владимировича и Татьяну Антоновну обрадую!
– Погоди, я сам.
Поднявшись по узкой лестнице на второй этаж, Антон постучал в единственную на площадке дверь.
– Вы к Сергею Владимировичу, ваше благородие?: - Незнакомая девица, с классической внешностью московской кухарки, открывшая дверь, вопросительно посмотрела на молодого офицера.
– Да, к нему.
– Пойду, доложу.
– Постой!
Стремительно пройдя в прихожую, Антон повесил фуражку на вешалку и, как был, в шинели, вошел в столовую.
Мать и отец сидели за столом.
– Ну, здравствуйте, дорогие мои!
– Антоша, сынок!: - всплеснула руками мать.
– Здравствуй, здравствуй герой: - сказал, поднимаясь из кресла, отец - "Что же ты, телеграмму не дал?"
– Сюрприз сделать хотел. А Арсюша где?
– поинтересовался Антон.
– Редко мы братца твоего, теперь видим: - ответил отец.
– Варвара, принеси ещё один прибор: - сказал отец, кухарке, на протяжении всей сцены стоявшей за спиной у Антона и виновато разводившей руками - дескать, "он сам ворвался".
– … или может, ванну примешь с дороги, сынок?
– Нет уж, тебе же на службу уходить, папа. Так что я с вами посижу, а ванна никуда
Через пять минут, Антон, раздевшись и умывшись, сидел за таким знакомым столом, а мать, с нежностью разглядывая его загорелое лицо, наливала ему чай.
– Ну, и надолго к нам аннинский кавалер приехал?: - спросил отец.
– Отпуск мне на 3 недели дали. По ранению.
Мать всплеснула руками:
– Антоша?
– Ничего страшного мама, с лошади неудачно упал: - сказал Антон, стремительно краснея. Обманывать маму у него никогда не получалось.
– Так братца мне, где найти?: - попытался он увести разговор от скользкой темы.
– Мама тебе расскажет: - заторопился отец - "а мне на службу уже пора".
"После завтрака Антон решил пойти на кухню выкурить папиросу (отец не курил, да и мать, насколько он помнил, не любила запах табачного дыма), однако мать сказала:
– Чего уж там, пойдём в гостиную.
– Мама, а что это Семён такой смурной?: - спросил Антон, когда, вольготно разместившись в кресле в гостиной, он раскурил папиросу.
– Так ведь горе у него сынок. Две недели тому назад у него сестру с племянником убили.
– Как так?
– Они погостить к нему приехали, да и племянника он на службу пристроить хотел. И всё то он мне рассказывал, какой племянник у него проворный да разумный, Он, Семён-то, его как сына родного любил. Сам знаешь, жениться Семён так и не сподобился…
– Знаю мама… Так приключилось то что?
– Да я рассказываю, сынок. Две недели назад пошли они, Клавдия с Алексеем на рынок, на Палашевку, снеди разной прикупить. А на Бронной социалисты, ироды, в чина какого-то жандармского бомбой кинули, вот их и убило.
– Как это бомбой?
– Ох, Антоша, да в Москве, почитай, каждую неделю, революционеры эти проклятые, то взорвут кого, а то и застрелят.
– Мам, а как же полиция и жандармы?: - с изумлением спросил Антон. То, что в Маньчжурии казалось ему дурацкими слухами, на поверку оказалось жутковатой реальностью.
– Так не справляются они, Антоша, их самих, что ни день убивают. Варвара, вон, рассказывала, ей соседская кухарка сказала, что третьего дня в Хамовниках революционеры налёт на участок сделали - двух городовых убили и пятерых поранили!
……..
После разговора с матерью Антон решил немного прогуляться по городу. Выйдя со двора, он пошел по Старопименовскому в сторону Тверской.
Выйдя на Тверскую, и повернув в сторону Страстной площади, Антон намеревался по бульварам дойти до родного училища. Появилось у него странное такое желание взглянуть на нынешних юнкеров. Да и пройтись по-осеннему нарядными бульварами тоже хотелось.
Остановившись у особняка Мазуриных, что напротив Английского клуба и достав из кармана шинели пачку папирос, Антон услышал, как кто-то за его спиной сказал "Бретёр, как есть бретёр!"…