На сопках Манчжурии
Шрифт:
Единственно, в чем африканская Ломе заметно уступала аргентинской Кордове, так это в древности своего происхождения. Плывя по течению реки Суквия в поисках легендарного Эльдорадо, летом 1573 года аделантадо Кабрера основал небольшое поселение, которому дал имя своей любимой жены Кордовы. После этого события прошли столетия, и городок на берегу реки Суквия, несмотря на все превратности судьбы, не только выжил, но и основательно встал на ноги.
О тех легендарных временах испанской конкисты жителям города напоминала массивная ратуша, чей остроконечный шпиль взмыл в голубое небо Аргентины, здание Национального университета, основанного
Главные праздничные мероприятия начались утром на центральной площади города, куда вместе с горожанами пришли жители близлежащих департаментов провинции. Там говорились высокие речи, раздавались подарки, играла музыка, под которую гости торжества лихо отплясывали прямо на мостовой. Все это завершилось традиционной сиестой, и улицы Кордовы опустели, чтобы к вечеру вновь наполниться праздничной жизнью, но теперь она была разделена на богатых и бедных. И если простой люд отмечал день города в трактирах и тавернах, то состоятельную часть Кордовы ждал губернаторский дворец, куда было приглашено свыше двухсот пятидесяти человек.
Всех их у входа почтительно встречал пышно разодетый мажордом. Он властно ударял своим парадным жезлом об пол и громко выкрикивал имена прибывших на торжество господ. Через широко распахнутые двери, гости губернатора Мендосы проходили в парадный зал дворца, где их встречал сам хозяин с женой.
Так как всех приглашенных на торжество гостей его превосходительство мог ненароком позабыть, слева от губернатора стоял секретарь и по условному знаку рукой освежал память правителя Кордовы. Благодаря этой помощи сеньор Мендоса ни разу не ошибся, пожимая руки приглашенным на праздник мужчинам и отпуская комплименты их супругам делавших книксен губернаторской чете.
На господина Фернандо Торреса, владельца магазина радиоприемников и прочего технического товара сеньор губернатор не обратил особого внимания, несмотря на то, что тот был довольно запоминающимся мужчиной. Сдержанно обменявшись рукопожатиями с торговцем, его превосходительство споткнулся взглядом о сеньору Жозефину Торрес, и сердце его учащенно забилось. Симпатичная брюнетка полностью подходила под тот тип женщин, что импонировал губернатору. Грациозно отдав дань уважения хозяину, сеньора Торрес лукаво стрельнула глазами в ответ на комплимент губернатора.
Её действия не остались незамечены супругой губернатора, которая едва приглашенные отошли от хозяев дворца, холодно прошептала мужу, не меняя участливого выражения на лице.
— Луис, держите себя в руках, и не выказывайте столь неприкрытого интереса к этой смазливой простушке.
— Благодарю тебя, Изабелла, — отвечал ей губернатор, расплываясь в дружеской улыбке следующей паре гостей.
Действие дорогой супруги не укрылись от взгляда и господина Торреса.
— Не могла удержаться от проверки своего оружия, дорогая? Смотри, госпожа губернаторша зорко следит за своим мужем и не потерпит никакую соперницу вблизи своего благоверного, — пожурил он свою жену, взяв предложенный слугой бокал с шампанским.
— У каждого человека есть свои слабости милый, тем более у такой слабой женщины как я, — непринужденно улыбнулась ему в ответ супруга.
В этот момент она действительно ничем не походила на человека способного кого-либо обидеть. Милая и обходительная хранительница домашнего очага имела мало чего общего с той анархисткой революционеркой, за чью голову шесть лет
За те два года, что они провели в Кордове, никто не мог сказать о них ни одного плохого слова. К политике они были равнодушны, впрочем, как и к религии, но зато торговая жилка и деловая хватка у сеньора Торреса была отменной. Сразу после прибытия из Байреса он организовал фирму по продаже радиоприемников и добился серьезных успехов, правильно сочетая цену и качество предлагаемого товара.
Уже через год Торрес расширил свое дело, поставляя товар не только в Кордову, но и в другие города провинции, а также её соседям. Технический прогресс решительными шагами врывался в Аргентину, принося господину коммерсанту и его жене стабильный доход. Как признание финансовых успехов четы Торрес, стало их приглашение на бал к губернатору, на который мечтало попасть многие жители Кордовы.
Некоторые представители благородных семейств города с холодом и недовольством посматривали эту семейную пару, сумевшую столь быстро войти в двери, перед которыми иные стоят годами, но так и не получавшие приглашение переступить заветный порог. Но большая часть гостей была настроена к Торресам более терпимо.
— Ну и пусть, что иностранцы. Мало их приехало из Европы в Аргентину за последние годы. Президент страны, господин де Альвеар, очень рассчитывает, что капитал и деловые качества эмигрантов помогут стране стать экономическим лидером Южной Америки. Главное, что у них есть деньги, они деловые люди, верят в Бога и не занимаются политикой, — рассуждали лишенные «голубой крови» обыватели, дружественно кивая сеньору Торресу и поднимая бокалы за его очаровательную супругу.
Такова была лицевая сторона аргентинская жизнь Камо и Фрэнки Майены, но существовала и её оборотная сторона. Кордова не случайно была выбрана Камо как место проживания. В северной части этой аргентинской провинции обосновался злой гений мировой войны, знаменитый профессор Тотенкопф.
Работая на воинскую славу Второго рейха, он создал особые дирижабли, чьи убийственные удары испытали на себе многие города Франции, Англии и Америки. Сразу после войны, за свои преступления перед человечеством он был объявлен в мировой розыск. Тысячи людей искали его в Европе, Азии, Африке и даже в Австралии, но все поиски были безрезультатны. Арестованные в ходе розыска люди, оказались лишь только похожими на «профессора зло», как окрестили его американские журналисты, а всяческие упоминания о нем в прессе, в конце концов, оказывались банальными газетными утками.
Искали неуловимого профессора и в Южной Америке. Его фотографии имелись в полицейских департаментах Аргентины, Бразилии, Венесуэлы, Колумбии, Перу и Чили, но это нисколько не помешало Тотенкопфу въехать неузнанным сначала в Парагвай, а затем оказаться в аргентинской провинции Кордова.
В её северной части находилось несколько чисто немецких поселений, много лет занимавшихся фермерством. Жили они очень замкнуто, сознательно ограничивая доступ в свою среду всем испаноговорящим. Внутри поселений говорили только на немецком языке, отмечались немецкие национальные праздники, пропагандировалась немецкая культура.