На срок жизни
Шрифт:
Добравшись до дивана, Сергеич лег, понимая, что ночью опять не будет сна, если Тамара Борисовна опять не придет. Она будто слово знает. Пошепчет. Даст воды кисленькой – и бессонницы как не бывало. Но если и это перестанет помогать, то можно сесть на хлеб и воду. Этот метод непременно поможет…
Подумал – и словно в яму провалился.
Глава 2
– Берешь группу – и в дозор!.. Об остальном позже поговорим! Нашел тоже время…
Начальство отводило глаза. Опять некого
– Продукты на три дня… – продолжал начальник отдела. – Боеприпасы. Бронежилеты… Сядете и будете ждать. Сведения точные… Костры не жечь! – Начальник взглянул искоса и добавил: – А потом и рапорт подпишем… Удачи тебе, майор. О задании знаешь лишь ты да я. Учти этот факт и держи язык за зубами.
Лушников промолчал. Взглянул тоже искоса. В течение года не может добиться перевода – хоть увольняйся.
Полковник поднялся из-за стола:
– Вот она у меня где, эта подпольная бригада! – Он чиркнул ладонью под подбородком. – Так что на счет припасов не скупись: где три дня – там десять. А то и…
Закончить ему не дали. Дверь отворилась, в кабинет вошел заместитель по оперативной работе. Тоже полковник. Из Южно-Сахалинска недавно перевелся. Из молодых, но ранний. С наскока норовит задачи решать. Явный претендент на должность начальника отдела.
Лушников молча встал. Разрешите идти? И вышел, не говоря ни слова.
Вся остальная часть дня была истрачена на сборы. В группе четверо оперативников. Лушников в качестве старшего, пятым. И еще трое: охотовед, егерь и помощник прокурора, Заседателев, из природоохранной прокуратуры. Целое отделение набралось.
Они собрались в гараже у охотоведа Чурикова. Прикидывали, хватит ли припасов. Думали с пятого на десятое. Пришли к убеждению, что с неделю на припасах выдержать можно, и наконец, выехали. В канистрах бензин, вода. Двести километров на север, а там – залечь. Чтобы уж точно…
«Уазик» долгих два часа монотонно гудел асфальтовой дорогой. Потом дорога сменилась. Проселок. Лога и овраги. В низинах по-прежнему лежит снег. Только бы не застрять. Но бог миловал – нигде не сели. Миновали две деревни и один крупный поселок. Прошли еще километров двадцать, пока не уперлись в дебри. Здесь и решили остаться до утра, спрятав микроавтобус между косматых пихт.
Недалеко от машины выставлен парный пост.
– Кто следующий на смену?
– Прянишников…
Чайник, поставленный на переносную печь, вскоре вскипел. Собрали походный стол, нарезали хлеба, открыли тушенку. Сделали бутерброды и стали есть, прихлебывая чай из походных кружек. Лампочка в потолке едва светила.
Прянишников с Замалетдиновым закончили ужинать и взялись за автоматы, собираясь уйти в темноту. Те, что стоят сейчас у тропы, тоже хотят есть.
Водитель выключил свет в салоне.
– На тропу не выходить, – напомнил Лушников.
– Сами тут не шумите. И светом
Напрасные слова. Об этом все давно знают: на свет или звук может пуля прилететь. Либо могут обойти стороной. В таком случае окажутся напрасными все старания.
Смена вернулась к машине. На одежде крупинки снега. Подсели к печке и принялись ужинать при свете крохотной лампочки.
Лушников лежал на боковом сиденье. Помощник прокурора напротив. На поперечном сиденье еще один. И двое на полу, подстелив кошму и накрывшись одеялом. Только бы не упустить на этот раз. Главное – застать врасплох…
– Как вы думаете, Николай Александрович, – подал голос Заседателев. – А если они не пойдут этой дорогой? Тогда что?..
– Тогда и мы снимемся…
Присутствие прокурорского «ока» доставляло лишь одно беспокойство. На кой ему сдалось надзирать!
– Пойдут, – буркнул сонно охотовед. – Нет здесь другого пути…
И вновь тишина. Задача группы – быстро выйти к лощине при получении сигнала по рации.
Ночь тянулась бесконечно долго. Лушников то дремал, то ходил к посту, всматриваясь в окрестности. Возвращался и снова дремал в один глаз, пока под утро не уснул тяжелым сном: спал в обнимку с медведицей. Та умудрилась лизнуть его мокрым языком и сжала в порывах ласки. Стиснула так, что кости в плечах окончательно занемели.
Майор велел себе проснуться. И вроде бы уже проснулся, однако это был тот же сон. Чудно майору. Надо всего лишь подняться, но нет сил, чтобы справиться с самим собой. Словно думаешь вынырнуть из толщи воды и не можешь. Душа немеет, бьется в железных тисках и ничего не может поделать.
И все-таки он проснулся, сбросив с себя гнетущее наваждение, размял затекшее плечо. Тишина. Сумрак. Дизельная печь по-прежнему работает. Топливо убавлено, но в салоне тепло.
Вынув из бокового кармана рацию, майор нажал кнопку вызова.
– Как оно?
– Без изменений.
– До связи…
Проговорил и снова задремал, потом вздрогнул, потому что пискнула рация.
– Семеро в тайгу направляются. У них стволы. Что будем делать?
– Замри… Нам нечего им предъявить.
– Вас понял. Пропустить. – И вдруг снова голос: – У них собака… Лезет ко мне.
– Покажи ей кинжал. Если лайка – должна понять. За других не ручаюсь.
Лушников взял автомат. Чавкнув затвором, дослал патрон в патронник. Помощник прокурора проснулся.
– С добрым утром, господа…
– Ага… С добрым… – ответил сквозь зубы майор.
Охотовед вытащил из кобуры табельный пистолет. Егерь обнял нарезной карабин.
– Мимо прошли, – остановил их Лушников. – В лес двигают…
Где-то далеко лаяла с надрывом собака. Ей вторила басом вторая. Надо ждать. Всё равно туда не успеть – только шум зря поднимется.
– Как обстановка? – снова спросил он по рации.
– Прошли…
Вскоре на посту произошла смена. Оба оперативника поднялись в машину, шмыгая носами.