На стальном ветру
Шрифт:
– Во что он тебя втравил?
– Я не давала никаких обещаний Травертину, и Травертин не сказал мне ничего сверх этого. Так что, в общем, думаю, что мне пора возвращаться.
– С этим генетическим замком проблем не будет?
– Нет, если это ждет кого-то вроде меня. Я имею в виду Экинья.
– Не все в известной вселенной должно вращаться вокруг твоей фамилии.
– Учитывая значительную роль, которую моя семья сыграла в создании голокораблей, у нас была хорошая возможность разместить на "Занзибаре" что-то, чего нет на картах.
Чику не была уверена, то ли Ной поддакивал ей, то ли его собственное любопытство взяло верх.
– У тебя есть какие-нибудь предположения,
– Куда-то, чего не существует, - к тридцать седьмой палате. Очевидно, такого места не существует.
– Очевидно, - подтвердил Ной.
– Но я все равно хотела бы выяснить, куда это ведет.
– Конечно, теперь это вопрос для Ассамблеи, Чику.
Она не торопилась с ответом.
– Я действительно не знаю.
– Все просто, - сказал Ной.
– Ты провела предварительное расследование и обнаружила нечто гораздо более значительное, чем дыра в земле. Ты больше не можешь держать это в себе.
Она выдавила из себя примирительную улыбку, надеясь, что это его успокоит.
– Я делюсь этим с тобой, не так ли?
Дети выходили из школы. Обычно они высыпали бы буйной массой, спотыкаясь сами о себя в своем стремлении покинуть классы. Сегодня они были серьезны в своей торжественности, как будто все они подверглись коллективному выговору. Им рассказали больше о том, что произошло вчера, включая тот факт, что в результате аварии погибло более двухсот человек.
Вероятно, это был первый раз, когда большинство из этих детей столкнулись с понятием человеческой смертности. Животные умирали, машины очень редко выходили из строя - это они понимали. Но люди большую часть времени просто продолжали жить. Из граждан, находившихся на борту "Занзибара" после отлета, на удивление мало кто умер, и за такой длительный промежуток времени, что большинство из этих детей пропустили бы это событие.
Однако сегодня их коснулась смерть, и она навсегда поселится в их душах. Чику не завидовала учителям из-за чрезвычайно сложных вопросов, с которыми им пришлось столкнуться. Это было не так, как если бы у самих учителей был большой опыт общения со смертью.
Она заметила их детей в конце выходящих.
– Ты больше туда не пойдешь, - сказал Ной. Он немного помолчал, прежде чем добавить: - Во всяком случае, без меня.
Она покачала головой в категорическом отказе.
– Об этом не может быть и речи.
– И этот ответ говорит мне о том, что это может быть не так безопасно, как ты намекаешь. Скажи правду, Чику, это рискованно или нет?
– Я не могу угадать, что находится в конце туннеля, так что да, риск есть, но он невелик. К тому же, несмотря на все твои опасения, я знаю, что тебе почти так же любопытно, как и мне, узнать, куда капсула хочет меня доставить.
– Она посмотрела поверх стены и понизила голос, когда увидела, что Ндеге и Мпоси были почти в пределах слышимости.
– Ради них самих, мы не можем оба спуститься туда. Это должно быть либо одно, либо другое. И поскольку я Экинья...
– Когда?
– тихо спросил он.
– Завтра, если смогу.
– Тогда пообещай мне кое-что. Когда ты вернешься, ты либо передашь это Ассамблее, либо мы никогда больше не будем говорить об этом. И ты никогда не вернешься в шахту. Ни сейчас, ни через сто лет.
– Кажется, это разумно, - сказала Чику.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
На следующий день работа вывела Чику за пределы "Занзибара". Ее вызвали сопровождать делегацию членов Ассамблеи и констеблей, чтобы сопроводить Травертина в Совет Миров. Она хотела сказать Травертину, что эта прогулка была не ее идеей, но не
Они вылетели на шаттле большой вместимости и совершили медленный облет вокруг своего собственного голокорабля, прежде чем отправиться в дальний космос. В поле зрения появилась брешь: разрез на боку голокорабля, который расширился до зияющей пустоты. Строительные бригады подровняли края раны, подчеркнув ее бело-голубым сиянием прожекторов и желтым сиянием временных жилых модулей и лачуг с оборудованием. С точки зрения Чику, небольшие суда и роботы парили "под" раной, удерживая положение с помощью тяги или фиксирующих тросов. Через сам разрыв было видно больше свидетельств уплотнения и ремонта. Фальшивые звезды отражались от далекой вогнутости неба Каппы.
"Занзибар" был огромен, но при постоянной тяге шаттла в половину g он быстро уменьшился до размеров гальки. Голокорабли кажутся большими только тогда, когда находишься внутри них, размышляла Чику. Если смотреть со стороны, было совершенно абсурдно представлять себе десять миллионов деятельных жизней, втиснутых в щели этой маленькой скалы, проникающих в нее подобно каким-то эндолитическим бактериям.
Недавно она была в "Малабаре", но на этот раз пунктом назначения был "Новый Тиамаат". Снаружи он напоминал другие голокорабли. У него была та же каменистая шкура, покрытая раковинами от человеческого трудолюбия; те же стыковочные порты, усеивающие поверхность, с более широкими отверстиями на передней и задней опорах. Толстые корабли-шмели и транспортники заполонили его воздушное пространство. Скопления дронов и людей в костюмах порхали вокруг них, как крошечные золотые искры. В тот момент за пределами "Занзибара" было много людей, но только из-за несчастного случая. "Новый Тиамаат" всегда был таким. Пузыри и купола выпирали из поверхности по мере того, как горожане искали новое пригодное для жилья пространство. Они замедлили вращение своего мира и опустошили большую часть его недр.
Чику не совсем доверяла жителям "Нового Тиамаата". Начнем с того, что они были панспермийцами, а у панспермийцев были определенно странные представления о многих вещах. Они направили свой голокорабль курсом на Крусибл, но в последнее время ходили разговоры о том, что они не высадятся на планету, когда прибудут. Они продолжат жить в "Новом Тиамаате", на орбите Крусибла. Или они могли бы даже отправиться в более глубокий космос, уже достигнув идеальной адаптации к межзвездным условиям. Им нравилось здесь, скользить между звездами. Когда были разработаны условия Соглашения "Пембы", жители "Нового Тиамаата" настаивали на принятии самого строгого законодательства. У них не было реальной заинтересованности в решении проблемы замедления.
В "Новом Тиамаате" не было вращения и тяги, не было ощущения подъема и падения. Когда они разрушили соединяющие их стены, обломки - во всяком случае, их часть - были сплавлены в фантастические шпили и выступы, спирали, дуги и контрфорсы, выступающие из пола, потолка, стен - выступающие в открытое пространство, обеспечивая фундамент и скальную породу для сказочных небесных дворцов и воздушных цитаделей. Здания, башни вырастали во всех направлениях, подобно кристаллам или кораллам. Зазубренные выступы из стекла, массивные выступы из оконного камня, сети и гнезда, похожие на ловушки или фильтры, и скопления лягушачьей икры из пастельных сфер. Крошечные летающие существа - жители "Нового Тиамаата", плывущие по воздуху в невесомых пространствах - появлялись и исчезали во всех направлениях. Это был взрыв возможностей, архитектурное выражение заветного зеленого цвета Панов.