На свои круги

Турлякова Александра Николаевна

– Дура! Какая же ты дура... Да что это с тобой сегодня? Боже мой...

До своей комнаты она добралась уже без спешки, медленно, будто несла драгоценный сосуд, села в кресло и устало перевела дух, прислушиваясь к себе. Как будто всё нормально. Горели ладони, внутри всё будто перевернулось и пока не легло на свои места, но особой боли не было, ныло только в голове.

– Ребёнок! О, Боже!- Положила ладони на живот.- Как ты? С тобой всё нормально? Прости свою глупую маму, она виновата, мама-дурочка...- Улыбнулась сама

себе. Ничего. Всё будет хорошо.

Камеристка помогла ей раздеться и лечь, ушла, оставив горящую свечу на камине. Ания долго не могла заснуть, следила взглядом за трепещущим язычком пламени. Думала. Вспоминала раз за разом разговор с баронессой, переживала всё, что рождалось в сердце с её словами. Волнения, тревоги, обиды, ревность...

Как глупо всё! Снова читала молитвы, не торопясь вспоминая слова их, когда глубоко внутри кольнуло вдруг острой неожиданной болью, вызывая невольный стон.

Что это?

Боль напугала её не на шутку. Ания попробовала сесть, но новая боль прошила её тело снизу вверх, и тут уже страх сковал всю её с ног до головы.

«Мой ребёнок! Мой малыш! Нет! Нет! Не может этого быть! Только не это... Не сейчас... Господи, помоги мне. Пресвятая Матерь Божья, не оставь меня, прошу тебя... Нет! Нет!»

Дрожащими руками она сорвала одеяло и потянула подол ночной рубашки. В свете выгорающей свечи увидела чёрное пятно крови и уронила голову на подушку. Нет! Что же она наделала! Как же она могла! Она убила своего ребёнка...

Этой мысли она выдержать уже не могла. Закричала, зовя на помощь, тянулась бессильной рукой к колокольчику – позвать горничную.

– Нет... Нет... Господи... Боже мой...- шептала потерянно убитым голосом.

* * * * *

Эрвин наблюдал за руками работающей на ткацком станке Ионы. Он пришёл из кузни пораньше и сейчас просто отдыхал, сидя на скамье у стены.

– Ребята у соседей?- спросил, и Иона без слов качнула головой утвердительно.- Ты что-нибудь ела?

– Я ещё не готовила, ты рано пришёл.

– А что, это плохо?- Она снова ответила безмолвно, теперь только пожала плечами.- Мы сегодня завершили заказ, Витар чуть-чуть уже сам доделает и всё. Отметили это дело...

Вот тут-то Иона обернулась, прекратив работу, смерила долгим взглядом прищуренных глаз, переспросила:

– Отметили? Так, значит?

Эрвин рассмеялся хрипло от её упрёков.

– Мы несильно! Так,- махнул рукой,- чтоб заказ гладко пошёл, ну, ты же знаешь... Да не смотри ты так, в основном Витар платил. Завтра я принесу деньги, когда заказчик всё заберёт и расплатится.

Иона строго поджала губы и вернулась к работе. Эрвин помолчал и подошёл к ней близко, положил ладони на двигающиеся плечи, стоя за спиной, касался чуть-чуть лишь кончиками пальцев, чтобы не мешать работать.

В последнее время он часто

думал о Ллоис, она снилась ему во снах, переворачивая все мысли, будоража сердце. Он мучился, хотел увидеть её, хотел обнять, хотел касаться её. Понимал, что как бы ни останавливал его рассудок, сердце, душа его стремились туда, в обитель бегинок, в ту тишину и покой, в мир, где жила его любимая. Он же обещал ей вернуться, узнать хоть что-то и вернуться. Он сильно долго здесь, он прикипел к семье этой ткачихи, к её детям, к её проблемам.

За эти месяцы, что он жил здесь, он не продвинулся вперёд ни на шаг. Да, его скорее всего, уже не ищут здесь, но он сам не нашёл ни покровителя, ни решения, что делать дальше. Но ждать уже не мог.

– Что случилось?

Иона сразу же догадалась, что он хочет сказать что-то важное и, бросив работу, повернулась к нему, поймала за пальцы правой руки (какими грубыми стали они за это время от рукояти молота! Как у отца...)

– Эрвин?- позвала негромко.

Тот стоял, глядя в сторону, думал о чём-то.

– Собрался уходить, да?- догадалась сама.- Когда?

Эрвин дёрнулся, будто вернулся вдруг в этот мир и спросил сам:

– Ты уже решила, что будешь делать? С поединком?

Иона вздохнула тяжко. Судья, выслушав её и требования ростовщика Калема, не сумел принять решения. Ростовщик не смог представить доказательств, расписок о долге у него не оказалось, сослался на пожар; единственный свидетель дотошному судье показался сомнительным. Слово ростовщика было против слова вдовы-ткачихи с двумя детьми. Видимо, Калем мало предложил судье в виде взятки, или понадеялся выиграть дело без неё. Либо судья оказался из неподкупных. Ну, хоть в чём-то на этот раз повезло Ионе. Может, Бог её ещё не оставил.

Правда, теперь судья решил передать это дело на Божий суд, всё должно решиться на судебном поединке. А это тоже не просто. Калем может выставить за себя наёмного поединщика, профессионала, из тех, что бродят из города в город и на этом зарабатывают. У него хватит на это денег, а вот Иона... Она не могла сама участвовать в поединке, но и нанять наёмника ей было не на что.

Поэтому вопрос о поединке был в последние дни больной темой. Иона не имела таких знакомых, кто рискнул бы сражаться за неё. Рисковать жизнью против наёмника, что зарабатывает этим на жизнь? Увольте.

У неё были знакомые из цеха, мужчины-ткачи, она знала Витара-кузнеца, практически все мужчины города были участниками ополчения, но ни один из них не рискнул бы своей жизнью и здоровьем, выходя на это испытание.

Иона снова оказывалась один на один со своей проблемой, но она храбрилась, не падала духом. И Эрвин видел эту её нарочитую небрежность.

– Я найду. Мне уже посоветовали к кому обратиться, это тоже наёмник... Правда, он молод, но мне сказали, что он неплохо владеет мечом.