На свои круги
Шрифт:
– Ты ещё не виделась с ним?
– Нет. Завтра я поговорю с ним. С цеха мне обещали помочь деньгами, но мне хватит их только на этого наёмника.- Она улыбнулась криво.- Он справится! Он должен! Господь мне поможет, ведь правда на моей стороне.
Эрвин медленно прикрыл глаза, чтобы не сказать лишнего. Он мог бы сам выступить на её стороне в этом судебном поединке, но Иона даже ни разу не рассматривала его кандидатуру, не предлагала ему выступить в её защиту. Может быть, она даже не думала, что Эрвин умеет владеть мечом, и не хуже всех этих наёмников.
– Давай, я выйду на поединок
– Ты?- Иона усмехнулась небрежно, как над великой глупостью.- А ты умеешь? Помощник кузнеца?
Эрвин отступил от неё, уязвлённый её недоверием, нахмурился. Ответил:
– Ты сэкономила бы свои деньги, они тебе ещё пригодятся...
Иона снова усмехнулась.
– Деньги...- передразнила его.- Что деньги? Мне надо выиграть, а не сохранить свои деньги!
– Если ты наймёшь этого молодого да раннего, вряд ли потеряешь только деньги. Потом сожалеть будет поздно.
– Ты так говоришь, будто именно ты сможешь победить человека от Калема, а другие не смогут. Зачем об этом?
– Почему? Я этого не говорю. Я уверен, что есть люди, которые смогут победить человека от Калема, много, думаю, таких, но не те, кого ты сможешь нанять на свои гроши.
– Ну уж ты-то лучше, чем те, что за мои гроши, как же!- Она злилась на него и кривила губы раздражённо.
– Ты уповаешь на помощь Господа, это, конечно, хорошо, но, мой тебе совет, залезь в долги и найми надёжного человека. Калем это уже сделал, я уверен в этом. Справедливость справедливостью, но всё же... Послушайся моего совета.
– Твоего совета?- Она аж вскочила на ноги.- Твоего совета, говоришь? Да знаешь, что мне сказала Нанн?- Эрвин вопросительно приподнял бровь, будто спрашивая «что?»- «А что, разве твой брат не может выступить за тебя?»
– И что ты ей ответила?- Он оставался поразительно спокойным.
– Что я ей ответила?- Она удивилась его вопросу, фыркнула с досадой.- Конечно же, нет!
– Почему?
Иона долго смотрела ему в лицо, стискивая кулаки так, что костяшки пальцев побелели. Ответила почти шёпотом:
– Потому...- Эрвин нахмурился, не понимая её, и ткачиха заговорила быстро-быстро срывающимся голосом:- Ты не воин, ты – помощник мастера, ты даже не состоишь в городском ополчении, ты не местный, да и...- Она осеклась и не договорила.
– Что, Иона?
Она дёрнулась, как от удара по лицу, перекинула взгляд прищуренных глаз.
– Я не могу просить тебя об этом, ты мне никто!
Эрвин опешил от её слов.
Конечно, она права, для всех здесь он её брат, кузен, но на самом деле, она не имеет никаких прав просить его защищать её интересы в этом судебном поединке, где против него выйдет профессионал-наёмник.
Он подошёл к ней близко-близко, стиснул пальцами плечи, встряхнул всё тело сильными руками кузнеца, говоря ей в глаза твёрдо, чтоб дошло до сознания:
– Я сделаю это. Не надо никаких наёмников-самоучек. Я сам сделаю это. Понятно тебе?
– Ты не справишься, у тебя нет оружия, ты... Кто ты вообще такой?
– Я попробую справиться.
Она медленно двигала головой туда-сюда, не принимая его решения.
– Это опасно, тебя убьют, и твоя жизнь будет на моей совести. Я не хочу, чтобы ты пострадал из-за меня. Я боюсь за
И только сейчас он понял, почему на самом деле она не просила его выступить за неё. Только сейчас она сказала правду.
* * * * *
Ания с ужасом вжалась в подушку, когда в спальню, несмотря на хромоту, буквально влетел её муж, сверкал глазами от плохо скрываемой злости. Смотрел в лицо огромными глазами, казалось, бросится и придушит прямо здесь, на кровати. Шепнул хрипло:
– Это ты... Что ты сделала с моим ребёнком?
Ания аж задохнулась от нелепых подозрений. Он что, думает, она сама нарочно что-то сделала, сама причинила себе вред, чтобы потерять этого ребёнка?
– Вы ошибаетесь, милорд, я ничего не делала.- Слёзы вдруг сами собой потекли из глаз, она даже не пыталась останавливать их.- Я... Я сама хотела этого ребёнка, я ждала его рождения не меньше вас. Поверьте мне...
– И почему же? Что же случилось?- Он не желал ей верить, не хотел принимать её слов.
– Я упала на лестнице... споткнулась...- выдохнула в ответ, а барон Элвуд фыркнул, будто не поверил ни единому слову. И Ания снова заговорила быстро-быстро через свои слёзы:- Я была неосторожной, просто поторопилась, задумалась. Я столько раз бегала по этой лестнице туда-сюда и ничего... Я наступила на своё платье и упала. Поверьте мне!- Она чуть повысила голос, пытаясь достучаться до него хоть как-то. Но барон стоял к ней боком и даже не глядел в её сторону, словно всё уже давно решил.
Ания замолчала, понимая, что муж не слушает её, и просто смотрела на него, слёзы наполняли глаза, и когда она моргала, они текли из глаз по щекам, горячие, обжигающие лицо.
– Ты всё это сделала мне назло...
– Неправда!- она закричала, но голос получился сиплым, неубедительным.
Барон повернулся к ней и пристально посмотрел в лицо прищуренными глазами.
– Ты мстишь мне, ты меня ненавидишь, и ненавидишь моих детей. Ты готова на всё, чтобы сделать мне больно.
– Неправда! Я хотела его! Хотела, как и вы...- В отчаянии замотала головой, подминая собой подушку до скрипа.- Где ваш проклятый кубок? Дайте его мне... Я докажу вам, что я не предавала вас...
Барон вскинул подбородок при этих её словах и глядел на неё с почти запрокинутого лица, отчего взгляд казался холодно-надменным, жёстким.
Наверное, слова Ании что-то задели в нём, он слепо верил в силу своего чудесного кубка. Развернулся и ушёл, хлопнув дверью. Ания проводила его глазами и зажмурилась до боли в голове, до ломоты в висках.
Будь ты проклят... Ты никогда не поверишь мне...
Весь день она лежала молча, ни с кем не разговаривая, не обращая внимания даже на добрую и заботливую камеристку. Ей хотелось умереть. Она вспоминала свою недолгую жизнь, те маленькие радости, что выпали на её долю, и понимала, как мало их было, как мало досталось ей от жизни. Она жалела себя, жалела до боли в сердце. Ей ни в чём не повезло в жизни. Она полюбила, но не могла даже видеть любимого человека, она могла стать матерью, но и здесь не сложилось. Она не стала хорошей женой, потому что ненавидела своего мужа. Здесь он был прав...