На свои круги
Шрифт:
Но барон резко выбросил раскрытую ладонь, останавливая речь жены.
– Хватит! Прекрати это! Ты – моя жена! Давай мне сыновей, но не давай советы! Понятно?
Ания отступила назад, закусывая нижнюю губу, сделала ещё два шага и села на кровать.
– Ты поняла меня? Ания?
Она кивнула, но не ответила, и барон ушёл, приняв её ответ таким.
«Ну, хорошо, пусть будет так, как ты хочешь. Я буду молчать. Я больше ни слова не скажу. Мне всё равно. Я даже замечать его не буду, пусть, что хочет, то и делает. Мне всё равно. Кто бы он ни был, что бы он ни делал – я буду молчать. Я больше ни слова никому. Наплевать! Пусть он хоть демон в человечьем обличье,
* * * * *
Постепенно дни складывались в недели, недели – в месяцы, наступила зима. Жизнь в замке текла медленно и размеренно, до весны никто никуда не спешил, не готовился к войне, не летали беспрестанно гонцы с письмами и сообщениями. Всё шло своим чередом.
Зима выдалась снежная и тёплая. Весь двор замка засыпало снегом, его расчистили и сложили сугробами у стен зданий и построек, оставив узкие тропинки. . Поддержи сайт - подпишись на страничку в VK. Иногда Ания, закутавшись в длинный плащ с опушкой, выходила во двор замка подышать чистым воздухом и побыть на солнце. Прогуливалась по тропинкам, наблюдала за слугами и служанками, подолгу думала, разминая в пальцах холодный комочек снега.
Она вспоминала зиму прошлого года, всего лишь год прошёл, а сколько всего случилось! Переживала те события, ту ярость барона Элвуда, когда он изгнал своего сына, когда он заставлял Анию покончить с собой, когда обвинял её в измене. Подобного страха она не испытывала ни разу в жизни. И сама себе удивлялась, как она смогла всё это пережить? Как не впала в отчаяние? Как не поддалась барону и, в самом деле, не выбросилась из окна или не повесилась от страха, безысходности и боли? Что помогло ей тогда выжить и не сойти с ума?
Любовь? Страх за любимого человека? Вера? Осознание своей невиновности?
Тогда, в те дни, единственными её грехами были лишь поцелуи и прикосновения рук, можно ли было за это наказывать её как за измену? А сейчас?
Сейчас всё изменилось. Прошёл год, и в эти дни Ания приняла бы любые обвинения в измене и согласилась бы с ними, потому что под сердцем жил плод этой измены. И если бы сейчас барон начал кидать ей в лицо обвинения и требования, Ания бы молча приняла их и выдержала бы с улыбкой. И была бы рада, если бы барон отправил её в любой монастырь, даже самый захудалый. Там бы она родила своего ребёнка и жила бы рядом с ним счастливой и спокойной жизнью.
Здесь же она чувствовала угрозу и давление от барона. Знала, что ребёнок во многом спасает её. Но страх, что когда-нибудь правда откроется, не давал покоя. Она боялась сказать лишнее слово, боялась радоваться своему положению, боялась хоть жестом, хоть взглядом выдать себя и свою тайну, даже вызвать подозрение. Всеми силами старалась не заболеть, чтобы даже в болезном бреду не промолвить и слова об отце своего ребёнка.
Если барон узнает хоть что-то, он не остановится ни перед чем. А Ания сейчас, в своём положении, была беззащитной и слабой. Её живот, который не скрывали ни платья, ни шали, делал её уязвимой и даже жалкой. Если раньше она могла начать спорить с мужем, то сейчас просто молча сносила все его
Она стала молчаливой и замкнутой, больше времени старалась проводить сама с собой, читала и гуляла одна или в сопровождении услужливой камеристки или служанки, готовых броситься к ней по первому же слову. Подолгу молилась и просто неподвижно сидела в своей комнате в немом оцепенении, уставившись в огонь камина. Никого не видела и не хотела замечать.
Один за другим проходили новогодние праздники: Рождество, Крещение, приезжали и уезжали гости, дарились подарки, накрывались столы, звучала музыка и песни, а Ания жила в эти дни словно в своём особом мире, будто всё, что творилось рядом, творилось само по себе, без её участия. Ей хотелось одного: оберегать себя и своего ребёнка, оберегать от всех и вся, замкнуться в своём тесном пространстве тёплой шали или длинного плаща и никого в него не пускать.
Она общалась со своим ребёнком, мысленно вела разговор с его отцом, снова и снова переживала последнюю встречу, единственную ночь, подарившую ей новый мир и надежду. Жила ожиданием нового, встречей со своим ребёнком, жила и ждала его рождения больше, чем кто-либо в этом замке.
Она представляла себе, каким он будет, гадала, на кого он будет похож, ощущала, как сердце её наполняется нежной незнакомой до этого любовью, любовью матери к ребёнку от любимого человека.
Что может быть дороже и ценнее для каждой женщины?
Она ласково гладила себя по животу, с улыбкой чувствовала движения своего ребёнка внутри себя и любила, любила каждый этот миг.
Она уже была матерью и ждала только рождения своего ребёнка.
* * * * *
Эрвин остановил коня на опушке и долго смотрел вперёд, думая о своём. Воздух, наполненный светом и теплом нагретой земли, мягко обволакивал, касался лица, открытых рук. Весна! Снег уже сошёл, вернулись птицы, зеленели почки на ветвях деревьев, и небо светилось яркой пронзительной синевой, какая бывает только весной.
Скоро Пасха. Мир ожил, всё наполнялось жизнью, желанием жить, каждая ветка, каждый уголок леса, каждая выбоина и низина дышали жизнью. Вот уж действительно, весна творила чудеса! После зимы, бескрайних однообразных пустошей, холодной одинокой тоски, длинных ночей, весна ударяла по всем чувствам ярким, сочным букетом цвета, звуков, запахов. Хотелось жить, хотелось бороться, дышать во всю грудь.
Эрвин глубоко вздохнул, перебирая поводья. Наступала пора двигаться дальше, он не может сидеть на месте, барон не тот человек, что может ему помочь. Он – слуга личного врага Эрвина, дяди Вольфа, графа Гавардского. И, слава Богу, что за все эти месяцы Эрвин так ни разу и не столкнулся с ним лицом к лицу. Вот и сейчас барон Элвуд уехал к сеньору, не взяв с собой Эрвина. Он даже не стал спрашивать мнения своего оруженосца, просто уехал и всё.
Эта мысль вызвала хмурую полуулыбку. Да. Так получилось, Эрвин заметил это уже давно, если точнее, сразу после Нового года. Барон изменил своё отношение: стал отдаляться, потерял своё восторженное принятие слуги, каким оно было раньше. Он уже не сидел, как прежде подолгу за шахматами со своим оруженосцем, не приходил посмотреть тренировки и упражнения с мечом, копьём, арбалетом, не звал сопровождать на конных прогулках. Отношения между бароном и оруженосцем стали деловыми, ни больше, ни меньше. И Эрвин догадывался, почему это случилось.