На свою голову
Шрифт:
Постскриптум
Главный холл Хогвартса был точно таким же, как и сотни лет назад: огромным, насквозь пропитанным ощущением старины и по-своему уютным. По нему всё так же без конца шныряли студенты, чинно шествовали учителя и гуляли сквозняки. В нём, как и прежде, бедокурил полтергейст Пивз, подстерегала нарушителей кошка нынешнего завхоза и молчаливо стояла статуя человека, когда-то мнившего себя величайшим магом современности. Да, к постоянному присутствию этого сомнительного украшения все привыкли очень
Альбус Дамблдор: бывший директор школы Хогвартс, бывший верховный чародей Визенгамота, бывший президент МКМ, бывший глава Ордена Феникса и бывший «величайший» волшебник, гневно взирал на три пары уставившихся на него глаз. И пусть сам он давно окаменел, но тем не менее видел их отлично: ярко-зелёные, серые и тёмно-карие, почти чёрные. Вывод был очевиден: в Хогвартс поступили очередные пра-пра-пра-правнуки Поттеров, Малфоев и Снейпов. А ведь в прошлом году школу пополнили Нотты и Роули, а в позапрошлом Гойлы, Дурсли и Забини. Интуиция подсказывала, что через год-два в команду добавятся Крэббы, Барнсы и Лонгботтомы. Своей интуиции Альбус привык доверять, и открывающиеся перспективы его не радовали. Нет, его конечно же доставали все студенты, но, кажется, только у этой компании стремление отравлять ему существование передавалось по наследству.
Вот и в этот раз от вида трёх маленьких слизеринских паразитов, с воодушевлением обсуждавших, насколько точно исполняются загаданные желания, Альбусу нестерпимо захотелось выть. Мерлин свидетель, как же ему надоело всё это! Исполнять прихоти, служить объектом споров, развлечений, насмешек. Получив миллионный по счёту щелчок по носу, бывший директор почувствовал привычный всплеск магии, подтверждавший, что, да — загаданное желание обязательно исполнится. Исполнится! И он ничего не сможет с этим поделать: ни потребовать ответной услуги, ни наказать, ни отомстить. Всё это он уже неоднократно проходил и так ни разу и не получил ничего взамен.
Поколения студентов сменялись, передавая друг другу знания о том, как использовать его волшебство. За истекшие столетия бывшие слизеринцы породнились практически со всеми волшебными семьями, живущими на Альбионе, и их секреты перестали быть секретами. Теперь представители абсолютно всех факультетов знали, что именно нужно делать, чтобы получить от его статуи желаемое. Альбусу постоянно оттаптывали ногу, пожимали руку, дёргали за бесценные гоблинские колокольчики, давали коленом под зад. Но, конечно, чаще всего его щёлкали по носу. Особенно в праздники. О, это время Альбус уже давным давно люто возненавидел. За неделю до любого праздника к нему начиналось паломничество. А порой, даже выстраивалась самая настоящая очередь из жаждущих загадать желание. Одни хотели, чтобы понравившиеся парень или девушка не отвергли их приглашение или сами проявили инициативу и пригласили на свидание; другие в подробностях расписывали, какой подарок мечтают получить от близких; третьи желали сами не ошибиться с презентом для друзей, возлюбленных, родителей. Альбуса это страшно злило, но в какой-то момент студентам открылась возможность трансфигурировать его внешность, и всё стало ещё хуже…
Превращения почему-то удавались только ученикам и держались недолго, но всё равно это было ужасно унизительно. Конечно, студентов за такие шутки наказывали, но когда это хоть кого-то останавливало? Ему отращивали то свиной пятачок, то ослиные уши, то башку какого-нибудь демона из маггловской сказки, то наряжали в короткую кружевную юбочку и чепчик, добавляя в одну из рук пипидастр [30] , а в другую поднос, то надевали на лицо странную маску, а мантию обращали в неприлично обтягивающий красно-синий костюм, то снабжали птичьей головой и рыбьим хвостом. Самым худшим воспоминанием из этой области стало то, когда Альбуса попытались трансфигурировать то ли в слона, то ли в слоноголового бога Ганешу, но незадачливых шутников кто-то спугнул. В итоге нос Альбуса отвис до колен и больше напоминал пенис, чем хобот. А недорощенные бивни выглядели как клыки-мутанты и упирались в уши, на которые, слава Мерлину, у вандалов времени не хватило и они остались обычными человеческими ушами. Хотя, наверное, всё же жаль, что не хватило, потому что из-за явного диссонанса форм общая картина стала выглядеть ещё омерзительнее. В таком
30
Метёлочка из птичьих перьев, для смахивания пыли.
Иногда, когда поток студентов переходил все разумные пределы, Альбусу казалось, что вот сейчас, ещё всего один щелчок, ещё одно исполненное желание, ещё одно превращение, и он либо расколдуется, либо магия в нём наконец-то закончится, и его оставят в покое. Но нет, не происходило ни первого, ни второго. Избавиться от окаменения было невозможно, а Хогвартс исправно подпитывал свою собственность, заставляя снова и снова служить студентам. Да, старинный замок с удовольствием мстил бывшему директору за небрежение к себе…
Хогвартс… Замок, который он, Альбус, привык считать своей вотчиной, инструментом, способным приблизить к заветной цели и подарить власть над миром, стал его тюрьмой и его проклятием! Когда-то он хотел на века остаться в памяти потомков. Теперь же отдал бы что угодно, лишь бы его желание не исполнилось. Но увы, оно сбылось: прошло четыре столетия, а о нём и по-прежнему не забывали. Хуже того, пока на свете живут потомки Поттера и его друзей, и не позабудут.
Тогда, в далёком тысяча девятьсот девяносто втором году, Альбус не сразу понял, как влип. Единственное, что дошло до его охваченного смятением и гневом сознания, это то, насколько сильно он просчитался. Как хитёр оказался гадкий мальчишка, как нагло обманул его Снейп, как коварна была сплетённая недругами интрига. И только после, наблюдая со своего места в холле за безбоязненно проходящим мимо него Поттером и раз за разом анализируя события последнего года, Альбус, наконец-то, понял, насколько был самоуверен и слеп. Мерзкий Поттеровский щенок и Снейп, так опрометчиво назначенный ему в воспитатели, — вот кто были главными его врагами и виновниками свалившихся на голову бед!
Позже, по здравом размышлении, Альбус уже даже самому себе не мог толком объяснить, почему так зациклился именно на этом мальчишке? Ведь с самых первых дней его появления в школе было очевидно: всё, что связано с Поттером, идёт наперекосяк! Но нет, Альбус с удивительным упорством делал ставку только на него. Тогда почему-то казалось, что это правильно. Что вот ещё одна попытка, ещё один ход и всё пойдёт как нужно, и он обязательно выиграет. Он готов был поставить на кон всё, что имеет. Упрямо цепляясь за заведомо проигрышный вариант, не желал понимать, что тот не принесёт ничего, кроме проблем и разочарований.
Когда перед самым выпуском из школы нахальный щенок рассказал, как счастливо они все живут, Альбус был уверен, что, взметнувшийся в нём гнев, сумеет развалить сковавший тело камень. Но нет, не случилось… Он так и остался стоять бездвижной глыбой, выглядящей как насмешка над великим волшебником: ночной колпак, съехавшая на бок борода, нелепо растопыренные руки…
Следующие двести лет, томясь в окаменевшем теле, Альбус строил планы мести и искал способы вернуться к полноценной жизни. Представлял, как выберется из этой ловушки и рассчитается со всеми сполна, ведь и магия, и выдающийся ум — всё осталось при нём. И снова все планы пошли прахом, когда он окончательно понял, что до тех пор, пока он не искупит служением свои грехи и не отправится на перерождение, угождать студентам это его прямая обязанность.
Иногда, в самые тёмные и тихие ночи, бывшему директору снились сны. Едкий и строгий голос, владельца которого никогда не было видно, вещал, что он, Альбус Дамблдор, заигрался в бога и будет отбывать своё наказание, пока не исправится и, служа детям, не расплатится за всё причинённое людям зло. После этого вокруг начинали мелькать лица: молодые, старые, детские. Кого-то он хорошо помнил, кого-то, кажется, видел впервые. Лиц было слишком много, и не вызывало сомнений: чтобы исправить вред причинённый стольким людям, могла уйти целая вечность. После этого Альбус в страхе просыпался, вглядываясь в темноту холла, пытался успокоиться и думал о том, как несправедлива жизнь. Уж лучше бы он навечно стал Филчем. Откуда в голове появилась идея, что можно было бы стать Филчем, он не помнил, но точно знал, что согласился бы на это не раздумывая.