На свою голову
Шрифт:
— После того, как ты заявил…
— Все в класс! — раздражённо рявкнула МакГонагалл, и желание выяснять отношения у спорщиков тут же пропало.
Все поспешно расселись по местам. Профессор обвела учеников строгим взглядом, ненадолго задержавшись на Гарри, и тот почувствовал плохо скрытую неприязнь.
Вкратце рассказав о трансфигурации, женщина для наглядности взмахнула палочкой, превратив парту в свинью. Гриффиндорская половина класса восхищённо вздохнула, а Гарри тут же поднял руку.
МакГонагалл одарила его холодным взглядом и поджала губы:
— Слушаю вас, мистер Поттер.
— Скажите, профессор, а эту свинью можно съесть?
— Нет, нельзя. При нарушении
— А шкуру снять?
— Нет. Я же только что сказала о нестабильности чар.
— Простите, профессор, но если с неё нельзя снять шкуру, мясо пожарить, сало вытопить… Зачем она нужна?
— Э-э-э… — женщина приоткрыла рот и закрыла, чтобы через секунду снова открыть. — Это наглядный пример, мистер Поттер, демонстрирующий возможности трансфигурации.
— Да, мэм, я понял, что это наглядный пример. Я не понял, зачем в принципе превращать полезную вещь — парту, в бесполезное животное — ненастоящую свинью.
— Свинья настоящая! — возмутилась МакГонагалл. — Она сохраняет все функции и анатомические особенности!
— Извините, профессор, — Гарри наивно захлопал глазами, — то есть, вы хотите сказать, что она будет бегать, жра… кушать, хрюкать, гадить, но как только из её присутствия попытаешься извлечь пользу, например забить и съесть, она превратится… Во что? В сломанный стол? Это получается как фокус? Только от фокуса никакого ущерба, а тут…
— Трансфигурация — это не фокусы! Это сложная наука! — МакГонагалл рассердилась.
— Простите, профессор. Я просто всё равно не понял, какой в этом смысл? Партой можно пользоваться, ну… чтобы писать. А какая польза в животном, которое ни на что не годится?
— Да что вы заладили: «Какая польза? Какая польза?». Я же уже несколько раз повторила что, это — наглядный пример! Мистер Поттер, вы мешаете мне вести урок! Минус два балла со Слизерина.
Со стороны Гриффиндора донёсся злорадный смешок, Уизли даже не пытался скрыть довольную улыбку.
— Но ведь если бы её можно было съесть…
— Поттер, что у тебя за бзик её сожрать? Тебя что, дома не кормили? — не удержался Уизли.
— А тебя? — немедленно парировал Гарри. — Если судить по тому, как ты жрёшь, ты всю жизнь провёл в хлеву, а в хрюшке, должно быть родню признал!
Уизли сделался бордовым, вокруг захихикали. Полное неумение Рона вести себя за столом не вызывало понимания даже у гриффиндорцев.
— Мистер Поттер, мистер Уизли, прекратите немедленно! По два балла с каждого! — гневно произнесла МакГонагалл, и смешки тут же прекратились. Гарри потупился и пожал плечами, не позабыв стрельнуть хитрым взглядом в друзей, которые старательно прятали коварные ухмылки. — Итак, тема сегодняшнего урока: «Превращение спички в иголку». — Вверх тут же взметнулась рука Драко. — Слушаю вас, мистер Малфой.
— Простите профессор, а что такое спички?..
Минерва МакГоналалл пребывала в бешенстве и растерянности. Когда-то очень давно, в самом начале своей преподавательской карьеры, она на первых уроках трансфигурации использовала соломинки, или тонкие веточки, или шипы терновника. И всегда находился кто-то, как правило со Слизерина, кто начинал спорить и выражать недовольство, уверяя, что его веточка-соломинка-шип: толще, длиннее или кривее, чем у остальных. И тогда Альбус подсказал ей простой и действенный выход — спички. Самые обычные маггловские спички сделанные по одному образцу, ровные и абсолютно одинаковые. И это действительно сработало. Слизеринские чистокровные снобы оказались слишком гордыми и самолюбивыми, чтобы признаваться в том, что они хоть о чём-то не имеют понятия. Даже если это «что-то» маггловские
Большую часть урока, всё больше раздражаясь, она доказывала слизеринским профанам, что лекции о спичках относятся к предмету Маггловедение и нет никакой разницы трансфигурируешь ты спичку или соломинку. «Профаны» твёрдо стояли на своём, уверяя, что не могут изменять предмет, свойства и назначение которых им не известны.
Выйдя из себя, Минерва сняла с каждого из спорщиков по два балла, посоветовала после урока обратиться за разъяснениями к Поттеру и превратила-таки спички в те самые соломинки, свойства которых ни у кого вопросов не вызывали. Но к её несчастью Нотт вдруг вспомнил, что повторная трансфигурация уже видоизменённого предмета усложняет задачу в разы, и значит их попытки заранее обречены на провал. Поттер же в свою очередь заявил, что его тётя всегда говорила, что: «Спички детям не игрушки!» и он тоже имеет о них достаточно смутное представление. Магглорожденная Грейнджер всё порывалась кому-то что-то доказать и объяснить, но в итоге добилась только того, что к спору подключилось ещё больше участников.
К тому моменту, когда окончательно выведенная из себя Минерва наконец-то додумалась распахнуть окно, призвать первую попавшуюся ветку и разобрать её на веточки, прозвенел звонок.
Впервые за последние тридцать лет ей не удалось поразить студентов и продемонстрировать возможности анимагии, превратившись в кошку. Да собственно кроме свиньи и соломинок ей вообще ничего не удалось…
Новость о том, что у первокурсников получилось сорвать урок гриффиндорского декана, распространилась по Слизерину молниеносно. Мальчишкам даже с лёгкостью простили два десятка потерянных баллов, лишь бы в подробностях услышать, как они добились такого выдающегося успеха.
То, что по Хогвартсу до сих пор бродят лишние люди, вдохновлённые собственным достижением, друзья поняли только к обеду. Как оказалось, подстава с визитом Люциуса Малфоя превзошла все ожидания.
Оказывается, несмотря на предосторожности, редкую зверушку успели заметить и неплохо разглядеть представители всех факультетов, и сплетни о том, что на третьем этаже сидел самый настоящий цербер, разнеслись по школе в мгновение ока. Запретный коридор перестал быть «запретным», поскольку трёхголовое чудовище благополучно конфисковали. Учеников со всех курсов то и дело приглашали на беседу, пытаясь выяснить, успел ли кто-нибудь заглянуть за запертую дверь и увидеть, кого именно там прятали? Мадам Помфри самым тщательным образом была допрошена на предмет неожиданных травм учащихся, нанесённых волшебным существом. Выбитая из колеи провальным уроком Макгонагалл выглядела нервной. Директор продолжал загадочно улыбаться, но Гарри мог поклясться, что в его взгляде сквозили злость и беспокойство.
Слизеринцы с удовольствием пересказывали друг другу слухи о возникших у директора неприятностях и наслаждались пониманием, что они, написав письма родным, тоже помогли обеспечить Дамблдору проблемы. Высказывались десятки предположений, как Малфою-старшему удалось обстряпать дело так, чтобы жалобы стекались к нему, и ни одно письмо не побеспокоило директора до тех пор, когда повлиять на ситуацию у него не осталось никаких шансов. Но правды не знал даже Драко. Несомненно было одно — только получив энное количество претензий, глава попечительского совета мог попасть в Хогвартс, не ставя в известность директора. Когда спорщики уставали строить догадки, то устраивали себе небольшой перерыв, снова и снова прося ребят рассказать, как им удалось довести на уроке МакКошку.