На темной стороне
Шрифт:
— Оказывается, ты умеешь просить о чем-то, если захочешь!
— Если ты им скажешь, они завтра не возьмут меня с собой, а я им еще как пригожусь! Ну и… волноваться за меня будут и могут от огорчения наделать ошибок. Знаешь что? Если тебе так уж захочется все рассказать, так и быть, рассказывай, только не сейчас. Обзывай меня как хочешь, только подожди до тех пор, пока мы не вернемся из старого дома.
Доводы брата показались Кендре убедительными.
— Ладно, — согласилась она. — Подожду до послезавтра.
Сет расплылся в широкой улыбке, и Кендра пожалела, что не может
Глава 18
СТАРЫЙ ДОМ
Оставшись одна, Кендра облокотилась о гладкие перила беседки и стала наблюдать за последними приготовлениями к вылазке. Дриады и гамадриады толпились у тех мест, где в живой изгороди имелись проломы. Группа сатиров во главе с Дореном устремилась по тропинке к главному проходу. Стайки фей охраняли подступы к озеру сверху. Ширококопыт и Быстроног заняли позиции в центре площадки, возле Хьюго и фургона.
Не все магические создания, нашедшие приют у озера, согласились принять участие в операции. Многие феи по-прежнему порхали над шпалерами и играли среди цветов. Гномы единодушно скрылись в палатках; они заявили дедушке, что в беге не сильны. Кое-кто попрятался. Почти половина сатиров и нимф наблюдала за происходящим из беседок.
Даже под крышей в полдень было жарко и душно. Кендра махала у лица рукой за неимением веера. Ни Сета, ни бабушки, ни Уоррена, ни Дейла не было видно. Они сложили одну палатку, бросили ее на дно фургона и заползли под нее. Дедушка, подбоченившись, стоял у фургона и наблюдал за последними приготовлениями к вылазке.
Кендра сдержала слово и никому ничего не сказала о ссоре Сета с кентаврами. Бабушка и дедушка так обрадовались, что кентавры согласились помочь! Кендра тоже изображала радость, хотя на душе у нее скребли кошки.
Дедушка поднял платок, взмахнул им и резко уронил вниз. Как только шелковый квадратик упал на землю, Быстроног встал на дыбы; под серебристой шерстью заходили громадные мускулы. В одной руке он сжимал огромный лук; на широком плече висел колчан со стрелами размером с метательные копья. Ширококопыт вынул из ножен свой огромный меч; в солнечных лучах ярко сверкнуло отполированное лезвие.
Два кентавра понеслись к центральному проходу, взметая копытами комья земли. Они бежали так быстро, что у Кендры невольно захватило дух. Плечом к плечу они пробежали на ту сторону; темные сатиры попытались было преградить им путь, но в страхе разбежались.
С неистовыми криками и гиканьем примерно двадцать сатиров вырвались из-за изгороди с обеих сторон от главного прохода и побежали за кентаврами, а потом рассыпались во все стороны. Одновременно с сатирами на ту сторону прорвались несколько гамадриад. Хотя сатиры отличались быстротой и ловкостью, до нимф им было далеко; казалось, гамадриады не бегут, а летят, без всяких усилий отрываясь от преследователей.
Кендра улыбнулась про себя. Ни один охваченный страстью сатир не догонит гамадриаду, если только та не захочет, чтобы ее догнали!
Все новые и новые дриады и сатиры просачивались на ту сторону живой изгороди; иногда проломы в ней оказывались такими тесными, что им приходилось ползти. Феи летали над
Воспользовавшись суматохой, Хьюго бросился вперед. Дедушка запрыгнул в фургон и заполз под палатку вместе с остальными. Вот огромный голем пробежал в главный проход, который уже никем не охранялся, и скрылся из вида. Кендра прижала руку к груди.
Следом за фургоном к живой изгороди побежали несколько высоких дриад. Едва оказавшись на той стороне, они разбежались в разные стороны; их длинные волосы и воздушные одежды развевались по ветру. На лужайку начали по одному — по двое возвращаться сатиры и гамадриады. Одни весело смеялись, другие переводили дух.
Кендра посмотрела на наяд — все как одна юные, прекрасные, длинноволосые. Просто не верится, что больше всего они любят топить людей! Поймав на себе взгляд одной наяды, девочка помахала ей рукой. В ответ все водные нимфы поспешно нырнули под воду.
На луг возвращались все новые феи, сатиры и дриады. Их радостно приветствовали друзья. Затем почти все принялись тревожно ждать возвращения других своих близких.
Шли минуты; участники операции возвращались все реже. Вот в главный проход галопом, тяжело дыша, ворвались кентавры; судя по всему, они с трудом оторвались от преследующей их стайки темных фей. В колчане у Быстронога осталось всего две стрелы.
Меньше чем через минуту за изгородью показался Дорен, который вел за собой немногочисленных собратьев. Светлым сатирам приходилось драться с темными. Раскидав врагов в разные стороны, светлые сатиры проникли на луг, где их встретили радостными криками.
Вдруг Кендра заметила на той стороне, совсем рядом с живой изгородью, знакомую фигуру, стоящую на краю лужайки. Когда-то белоснежная шерсть Верла была вся в комьях грязи, его грудь и плечи были исцарапаны и искусаны. Он попытался прорваться на луг и даже вошел в проход, но тут же наткнулся на невидимую преграду. Верл в ужасе вытаращил глаза. Кендра увидела, как искажается его полудетское лицо, оно стремительно делалось похожим на козлиную морду, а белая шерсть все больше темнела. Громко блеющие темные сатиры набросились на него сзади всем скопом и повалили на землю. Когда Верл встал, голова у него тоже сделалась козлиной, а мех — густым и черным, как у соболя.
Сатиры и гамадриады попятились подальше от прохода. Кендра сбежала по ступенькам на настил и бросилась к Дорену.
— Все успели выбраться? — спросил сатир, тяжело дыша.
— Да, — сказала Кендра. — Мне очень жалко Верла… Какой ужас!
— Да, не повезло ему, — согласился Дорен. — Хорошо хоть большинству из нас удалось вернуться. Нам пришлось тяжело, когда стая темных фей набросилась на дриаду. Она быстро стала темной и погналась за остальными. Вижу, и кентавры вернулись. — Он кивнул в ту сторону, где Ширококопыт и Быстроног стояли в окружении оживленных сатиров и мрачно терпели их низкопоклонство.