На территории Мильтона Ламки
Шрифт:
— Вы назвали ему мое имя? — спросил он.
— Сейчас он слишком сонный, — сказала девушка.
— То есть он меня не вспомнил?
— Ему настолько не по себе, что он не хочет никого видеть, пока не почувствует себя лучше. — Она так и не говорила, вспомнил его Ламки или нет. — Уверена, что он захочет поговорить с вами позже, когда почувствует себя лучше.
Он сказал ей, что не сможет задержаться в Покателло надолго.
— Может быть, завтра, — сказала она. — Наверное, ему будет лучше, когда он проснется утром. Сейчас он едва ли сам понимает, что говорит.
Шум из другой комнаты вынудил ее поставить банку с соком и выйти из кухни. Он слышал, как они с Мильтом о чем-то говорят, потом она стала ходить из одной комнаты в другую. В таз наливалась вода, что-то наполнялось, относилось, потом снова зазвучали голоса.
— Тогда я загляну завтра утром, — сказал он, когда девушка вернулась.
— Хорошо, — согласилась она. — Знаете, я выпущу вас через переднюю дверь. Все равно он сейчас не спит.
Она провела его через всю квартиру и через комнату, в которой лежал на диване Мильт, завернутый в одеяло и с белой подушкой под головой. Проходя мимо, он увидел, что это, вне всякого сомнения, Мильт Ламки. Глаза у него оставались закрыты, и он шумно дышал. Руки у него были нездорового темного цвета, и таким же было лицо. В комнате пахло болезнью. На полу рядом с диваном лежали очки, стояли какие-то кастрюльки и лекарства.
Придерживая входную дверь, девушка выпустила его в коридор.
— Доброй ночи, — сказала она и почти сразу же закрыла за ним дверь.
Во всяком случае, он его видел, он точно знал, что это Мильт.
Он вернулся в свой мотель.
11
Приехав туда на следующее утро, он обнаружил, что дверь заперта, а к ней приколота записка:
Уважаемый сэр,
мистеру Ламки сегодня стало лучше, и он поехал на молочный завод, чтобы поговорить с руководством. Я на работе. Буду дома в половине шестого.
Искренне ваша,
Он попробовал дверную ручку. О чем это ему напоминало? О той ночи, когда он вернулся к Пег Гугер, чтобы забрать свой пиджак, обнаружил, что дом заперт и пуст, проник в него через окно и нашел там Сьюзан, лежавшую в спальне и курившую сигарету. Но как же по-разному это было… Он обошел вокруг обветшалого трехэтажного здания и поднялся по лестнице; задняя дверь тоже оказалась заперта, равно как единственное окно, выходившее на крыльцо. Миссис Гермес была слишком осторожна.
«Мерседес», разумеется, исчез: гараж был пуст. Кто-то из них на нем уехал, скорее всего, Мильт. Он гадал, вернется ли Мильт сюда или же, закончив свои дела на молочном заводе, поспешит в следующий город, чтобы наверстать упущенное время.
Не в состоянии придумать что-то еще, он поставил свою машину прямо перед домом, сел в нее и стал ждать.
Примерно через час толчок, заставивший всю машину прыгнуть вперед, привел его в состояние панической бодрости. «Мерседес», подкравшийся к нему сзади, ударил его бампером о бампер;
— Привет, МакПук, — сказал Мильт, высовываясь из окна. Он заглушил двигатель и выбрался наружу, держа в руке свой кожаный портфель и несколько пакетов с образцами. — Думай остро, делай остро!
Он выглядел, как обычно, никаких признаков болезни не наблюдалось. Облаченный в розовую рубашку с щеголеватым галстуком-бабочкой и в спортивный костюм, он прошествовал мимо Брюса и поднялся на крыльцо.
— Пойдем, — бросил Мильт через плечо.
— Очень рад тебя видеть, — сказал Брюс. — Я боялся, что ты, может, поехал в следующий город.
Поднявшись на верхний этаж, Мильт прочел записку, приколотую к двери, после чего разорвал ее и сунул в карман пиджака.
— Как тебе Кэти? — спросил он, отпирая дверь.
— Очень заботливая, — сказал Брюс.
— Мне надо собрать вещи, — сказал Мильт, придерживая для него дверь. — Я на два дня отстал от своего графика.
Пока Брюс стоял в сторонке, он перенес свои рубашки из комода в чемодан. В ванной собрал свои бритвенные принадлежности.
— Прости, что не смог поговорить с тобой ночью, — сказал Мильт, засовывая пары туфель в боковые карманы чемодана.
— Ничего, — сказал он. — Сейчас можешь об этом поговорить?
— О чем? — спросил Мильт.
— Я интересуюсь этими японскими машинками. «Митриасами». Видел одну такую в Сан-Франциско.
— Точно, — сказал Мильт. — Их можно прикупить именно нам, на Побережье. Как Сьюзан?
— Прекрасно, — сказал он.
— Зою выставили?
— Да. Теперь у нас есть кое-какой оборотный капитал. — По некоей причине ему не хотелось говорить Мильту о своем браке с Сьюзан. — Что ты можешь сказать мне о покупке нескольких «Митриасов»? — спросил он. — Ты рассказывал о них, когда мы виделись в прошлый раз.
— Какую сумму ты готов потратить?
— Достаточную, если цена будет хорошей.
— У меня на руках их нет, — сказал Мильт.
— Значит ли это, что обычно ты берешь проценты?
— Нет, — сказал он. — Но я обычно больше знаю. Я сам подумывал их купить.
— А теперь нет?
— Если бы я их взял, то ничего не смог бы с ними сделать. Мне пришлось бы их держать и пытаться устроить там рабочее место для какого-нибудь розничного торговца.
— А я вот хочу их продавать, — сказал Брюс. — Рекламировать. Но все зависит от цены.
— Деньги твои?
— Мои и Сьюзан.
— Я могу тебе сказать только, что об одном складе я знаю наверняка. Но он не здесь, а в Сиэтле.
— Это нормально, — сказал Брюс. Он так и знал, что склад находится где-то на Побережье; если бы тот вдруг оказался здесь, то что-то было бы не так.
— Точно, — сказал Мильт, закрывая чемодан. — Ты же у нас великий ездок. Кэти сказала, что ты прикатил из Рино. — Он рассовал несколько вещиц по карманам и озирался в поисках чего-то еще. — Когда ты хочешь их взять? Беда в том, что в Сиэтле я еще пару недель не буду.