На то и волки

Бушков Александр Александрович

— Все?

— Все, честное слово. — Она повернулась к нему, попыталась улыбнуться. — Вот такие сексуальные эксперименты на стороне…

— А самое главное — так компромат и подбирают, — сказал Данил. — Классическим образом.

— Но ведь, кроме этих фотографий, других не было… Прошло три месяца — и ничего… — она взглянула чуточку смелее. — Послушай, а что тебя больше всего мучает, — то, что меня могли скомпрометировать, то, что я тебе изменила, или то, что изменила с бабами?

Данил молча взял ножницы, аккуратно вырезал из одной фотографии голову Рамоны и спрятал вырезку в бумажник. Ушел в комнату, взял рацию.

— Седьмой.

Дежурный пост.

— Отыщи Японца, пусть немедленно приедет ко мне на хату. Роджер.

— Ты меня выгоняешь? — спросила вошедшая следом Ольга.

— Не было у мужика хлопот, связался мужик с девочкой на двадцать лет младше… — сказал Данил. — Да не выгоняю я тебя. Черт его знает, может, в самом деле век такой дурацкий, а критерии плывут, как дерьмо по реке…

— Кто тебе дал фотки? Светка?

— Мент мне их дал, — сказал Данил устало. — Мент, мусор, легаш, тихарь — нужное подчеркнуть… Светку, радость моя, вчера кто-то придушил, так что ты посиди и хорошенько подумай, что тебе говорить и как говорить, если, паче чаяния, потащат вдруг на спрос…

Она отшатнулась:

— Задушили?

— Ага, — сказал Данил. — Говоришь, там была этакая культуристка? Опишешь потом внешность поподробнее…

Но в эту версию он не особенно верил — как не верил в пытавшийся протаранить их «ЗИЛ». И все еще стоял в раздумье посреди комнаты, когда в дверь позвонили.

Глава десятая

Ехал есаул…

Посмотрев в глазок, Данил сразу же открыл дверь. Демонстративно обозрел лестничную площадку, даже перегнулся через перила, глянул вниз. Пожал плечами:

— А где эти милые мальчики с автоматами? Я как-то незаметно уже привык видеть вас непременно в окружении верной лейб-гвардии…

Не было мальчиков. Даже рыжей кожанки на Клебанове на сей раз не обнаружилось, как и деталей милицейской формы — Мальчиш-Кибальчиш напялил обыкновенный джинсовый костюм с клетчатой рубашечкой, отчего казался еще моложе. Но наплечную кобуру, как подметил Данил, старлей нацепил.

Данил хотел сказать еще что-то язвительное, но внимательнее присмотрелся к надоедливому гостю, хмыкнул и спросил в лоб:

— Когда его выпускают? Не делайте большие глаза, такой вариант мог бы предвидеть и салажонок, нет у меня стукачей в вашем окружении, право… Ну?

— В девять, — сказал Клебанов глухо. — Никак не раньше, ребята мне обещали…

— Из какого СИЗО?

— Из второго.

— Понятно, — Данил спокойно направился в квартиру. — Тогда заходите. Времени масса. Успеем кофе попить…

Он провел Клебанова в кухню, пояснив на ходу:

— Это я без задних мыслей, просто в комнате девушка одевается… — и мимоходом плотно затворил дверь в комнату.

На сей раз Клебанов, не отнекиваясь, принял у него чашку кофе. Данил покуривал, внимательно разглядывая принципиального мента.

Похоже, принципами его гостю пришлось немного-таки поступиться. Облик старшего лейтенанта был труден для описания и являл собою пикантную смесь уязвленной гордости и подчинения неизбежному — точь-в-точь самолюбивая гимназисточка, которой пришлось выйти на панель, чтобы заработать на краюху хлеба для старой маменьки и заплатить за квартиру выжиге-домовладельцу.

Кое-какие его мысли Клебанов, должно быть, просек близким к телепатии путем — потому что набычился

еще больше.

— Давайте сразу внесем ясность, — сказал Данил. — Я не люблю, когда того, кто в данный момент оказался слабее, толчет более сильный — или попросту в о з о м н и в ш и й себя более сильным на данный отрезок времени. В вас я этого поганого качества не заметил. И у меня его, смею заверить, вроде бы нет. Посему не делайте столь трагического лица. Вы не разорившаяся юная графиня, вынужденная спать с разбогатевшим конюхом, а я не конюх. Никто никого не ломает, никто не продается… никто, кстати, и не покупает. Просто жизнь так повернулась, что в данный момент небольшая помощь требуется именно вам. У меня тут нет магнитофонов и потайных видеокамер. И вербовать вас я не собираюсь. Не из благородства души — просто некогда мне заниматься такими глупостями. Но, коли уж пришли, и на канате вас никто сюда не тянул, кое-что вам рассказать придется. Я не покушаюсь на ваши милицейские тайны, но все, что у вас есть на Есаула, вы мне выложите — еще и для того, чтобы я мог его качественно прижать.

— А если я пришел не из-за него?

— Из-за него, бросьте, — сказал Данил доброжелательно. — Вы его упускаете, а вот мы способны опять пригласить в гости и поговорить резко. Я не демонстрирую превосходства и не хвалюсь — староват для таких забав, перебесился. Повторяю, такова жизнь… Кто из шантарских хитрожопых адвокатов заявился к вашему начальству поутру — Тимошевский, Зарубин, Бацаев?

— Зарубин.

— Ага, — сказал Данил. — Мы-то с вами — взрослые мальчики и прекрасно знаем: там, где гуляет Зарубин, ищи милягу Беса… А поскольку мальчики мы не только взрослые, но и в меру циничные, продвинемся дальше и признаем: даже Зарубин, хоть и оборотист, все ж не Перри Мэйсон, а град наш — не Чикаго. Отсюда следует, что потребовалась как минимум одна отзывчивая душа, декорированная погонами с большим количеством звезд… кто же этот «астроном», Пожидаев или Скаличев?

Клебанов зло молчал. «Вообще-то корпоративная солидарность и честь мундира — вещи въедливые, — подумал Данил. — Я бы тоже не откровенничал, будь мое начальство сколь угодно ссученным…»

— Ладно, это лирика, — сказал он. — В такие дебри мы забредать не будем.

— Я хочу сразу поставить дело ясно: мы работаем вместе от и до. В четко очерченных рамках. Один-единственный раз.

— Ну разумеется, разумеется, — согласился Данил.

«Мы работаем, — хмыкнул он про себя. — Это я работаю, а ты пришел отдаться. Будь на моем месте кто-то гнилой, или имей я на твой счет четкие указания, вербанули бы тебя, мальчик, как проститутку Георгина, не отходя от кассы. Хотя нет, такие мальчики способны на резкие финты — либо сам застрелится, либо тебя сначала изрешетит…»

— У нас в запасе минут сорок, — сказал Данил.

— Но придется организовать…

— Я ведь вчера не шутил, — сказал Данил. — И у обоих СИЗО, и у тюрьмы прописались мои ребята. А также на обоих автовокзалах, на ЖД, в аэропорту. Увы, перекрыть все ведущие из Шантарска дороги даже я не могу. Но вряд ли его повезут в глубинку. Или попытаются спрятать на неспаленной хате, или сунут в самолет. На поезд я не особенно рассчитываю — поезд долго еще будет ползти по Шантарской области, не рискнут… А если его, не исключено, захотят убрать, это опять-таки потребует времени и места… Итак… Кто он вообще такой?