На том стою (Обратный ход)
Шрифт:
Глава 4
Коттедж был вполне приличным. В комнате стояли обычный диван, жесткие стулья, маленький письменный стол, стенной шкаф; в туалетной – ванна, как в Голливуде, и неоновая лампа над зеркалом; крохотная кухонька с холодильником и белой электроплитой с тремя конфорками. В кухонном шкафчике – комплект тарелок и прочей посуды.
Я бросил в стакан кусочки льда, плеснул из бутылки, которую привез с собой, отпил и уселся в кресле, не открывая окон и не подымая
Я допил до дна, потушил сигарету и принялся изучать настенный электрокамин на смежной стене. Он состоял из двух продолговатых матовых ламп в жестяном ящике. Большого тепла от него ожидать не приходилось, но в чулане стоял переносной обогреватель с вентилятором, термостатом и тройной вилкой на 220 вольт. Я снял хромированную решетку камина и вывинтил матовые лампы.
Достал медицинский стетоскоп из баула, приставил его к металлической стенке и прислушался. Возможно, в соседнем номере на этом месте был такой же камин, то есть почти наверняка; в этом месте две комнаты разделяла лишь жестяная пластина и немного изоляции.
В течение нескольких минут я ничего не слышал, затем услышал звук набираемого номера. Слышимость была отличная.
Женский голос сказал:
– Пожалуйста, дайте мне 4-14-89, в Эсмеральде.
Ее голос был спокойным, сдержанным, почти без выражения, но немного усталым. Так я впервые с самого начала слежки услыхал ее голос.
Затем затянувшееся молчание, потом она сказала:
– Позовите, пожалуйста, мистера Ларри Митчелла. Снова молчание. Затем:
– Говорит Бетти Мэйфилд из «Ранчо Десконсадо», – она неверно выговаривала слово «Дескансадо». Затем:
– Я говорю, Бетти Мэйфилд.
Пожалуйста, не придуривайтесь. Хотите, чтобы я передала по буквам?
Ее собеседнику на другом конце провода было что сказать. Она слушала.
Затем сказала:
– Номер сто двадцать восемь. Вам следовало бы знать – вы сами его заказывали... А, вот оно что... Что ж, хорошо. Я подожду.
Она повесила трубку. Молчание. Полное молчание. Затем тот же голос проговорил медленно и без всякого выражения:
– Бетти, Бетти Мэйфилд. Бедняжка Бетти. Ты была хорошей девочкой – давным-давно.
Я сидел на полу, на полосатой подушке спиной к стене. Я осторожно встал, положил стетоскоп на подушку и прилег на диван. Он скоро приедет. Она его подождет – деться ей некуда. Поэтому она и приехала сюда. Я хотел узнать, почему ей некуда деться.
Туфли у него были наверняка на каучуковом ходу, потому что я ничего не слышал, пока у соседней двери не раздался звонок. Я сполз на пол и вновь взялся за стетоскоп.
Она отворила дверь, он вошел, я мог себе представить улыбку на его
– Привет, Бетти. Бетти Мэйфилд, если я не ошибаюсь. Ничего себе имечко.
– Мое собственное, девичье, – она притворила дверь. Он хмыкнул.
– Я полагаю, правильно сделала, что переменила. Но как насчет монограмм на чемоданах?
Его голос понравился мне еще меньше, чем его ухмылка: высокий, бодрый, прямо пузырящийся от похабного благодушия. Если в нем и не было прямой насмешки, то она подразумевалась. От его голоса у меня челюсти свело.
– Видимо, – сказала она сухо, – это и было первым, что бросилось вам в глаза.
– Нет, малютка. Это ты – первое, что бросилось мне в глаза. След обручального кольца – второе. Монограммы – только третье.
– Я тебе не малютка, вымогатель дешевый, – сказала она с внезапной глухой яростью. Его это не особенно задело.
– Может, я и вымогатель, милашка, но, – снова самодовольный смешок,совсем не дешевый.
Она шла по комнате, видимо, отдаляясь от него.
– Хотите выпить? Я вижу, у вас с собой бутылка.
– Не боитесь, что это может пробудить во мне любострастие?
– Я боюсь в вас только одного, мистер Митчелл, – сказала она ледяным тоном. – Вашего большого трепливого рта. Вы слишком много болтаете и слишком сильно любите себя. Лучше постараемся понять друг друга. Мне нравится Эсмеральда. Я здесь бывала и раньше, и мне всегда хотелось сюда вернуться.
Чистое невезение, что вы живете здесь и что мы встретились в поезде. Самое скверное невезение, что вы узнали меня. Но это только невезение, не более того.
– Везение для меня, милашка, – прогнусавил он.
– Может быть, – сказала она, – если вы не перегнете палку. Она может сломаться, и обломки полетят вам прямо в лицо.
Наступило короткое молчание. Я мог представить себе, как они смотрят друг на друга в упор. Его ухмылка, может, чуток поблекла, но не слишком.
– Все, что мне нужно сделать, – сказал он спокойно, – это снять трубку и позвонить в местную газету. Хочешь известности? Это я тебе устрою.
– Я приехала сюда, чтобы скрыться от любопытных глаз, – сказала она горько. – Суд признал меня невиновной.
Он рассмеялся.
– Точно! Так решил горе-судья, выживший из ума от старости, хотя присяжные были другого мнения. Это могло случиться в единственном штате Америки – я проверил. Ты уже дважды меняла имя. Если твоя история попадет в местные газеты – а она того стоит, милашка, – думаю, придется тебе снова менять имя и пускаться в путь. Утомительно, не так ли?
– Поэтому я здесь, – сказала она. – Поэтому вы здесь. Сколько вы хотите?
Я догадываюсь, что речь идет лишь о первом платеже.