На той стороне

Шарапов Кирилл Юрьевич

— Рад за вас, милейший, — улыбаясь, вежливо ответил Константин, выслушивая все это. — Сделал пробный вариант?

— Конечно, — закивал мастер, — полночи просидел, пройдемте. — Он вернулся к столу и вытащил из ящика, подмышечную кобуру. — Вот, давайте примерим.

Константин повертел в руках тестовое изделие. Что ж, в принципе все, как надо — петля на правое плечо, вторая на левое, к ней крепится кобура, расположена наискось, под средний револьвер, типа Иволги. Но сделано хитро, можно заменить кобуру на что-то более существенное, вроде длинного офицерского Улана, такого, как у него на правом бедре, или трофейного новодела, оставшегося под подушкой. От кобуры вниз к ремню шел неширокий ремешок с пряжкой. Да, с резинками здесь туго. Константин стянул френч, облачился, закрепил все,

как положено, достал револьвер Зора, сунул в кобуру, ремешок, который удерживал ствол в кобуре, был на клепке. Пока додумаются до внутреннего держателя, пройдут годы.

Воронцов примерился, быстро вытащить не получалось, слишком много нужно сделать движений. Вышло секунды четыре секунды, две с половиной лишние. Вир внимательно наблюдал за этим, прикидывая, как улучшить конструкцию.

— Ваше сиятельство, я еще, когда вчера делал, понял, что для больших и средних револьверов это не слишком удобно, тут бы подошел Монарх или револьвер конструкции полковника Дроздова, небольшой, под мощный патрон с коротким стволом. Только в наших местах такое оружие не встретишь. А «Монархи» у Пана только с Юга, никто из уважаемых стрелков это в руки не возьмет.

Константин согласно кивнул, он стянул систему и перевесил кобуру, так, чтобы она располагалась вертикально и ниже. Теперь она висела не совсем под мышкой, а на бедре. Мастер предусмотрел два крепления, оставалось только ремешки переставить. А вот так стало гораздо удобней, отщелкнуть кнопку, потянуть револьвер, всего одна лишняя секунда. Уже неплохо.

— И все равно «Иволга» длинновата, — заметил Вир.

Константину оставалось только согласиться с этим.

— Дай лист бумаги и карандаш.

Вир, поняв, что сейчас может узнать очередное откровение, тут же подал требуемое. Воронцов занял его место за столом и принялся чертить схему кобуры, накануне он выдал далеко не все секреты. Например, оставил про запас вариант расположения горизонтальной схемы с клепкой прямо на кобуре, когда ремешок, толстый и жесткий, соединяется с верхней частью, достаточно потянуть, и клепка, сама отлетая, не мешает вытаскиванию.

Вир идею понял мгновенно, глаза его засветились в предвкушении нового дела.

— Вечером загляните, Ваше сиятельство, — суетливо произнес он. — Думаю, порадую вас конечным вариантом. Я уже понял все трудности, нужна будет доработка для стандартной кобуры, и все выйдет. Как же все просто.

Константин кивнул и, вернув «Иволгу» в кобуру на левом боку, не прощаясь, вышел наружу. Все та же тьма.

Выстрел раздался с вышки, которая располагалась неподалеку от места силы. Константин напрягся, но больше никто не стрелял, похоже, ложная тревога, видимо, часовой шуганул одиночную тварь.

День прошел скучно. Вернувшись домой, Воронцов какое-то время изучал список, который накануне получил от Авии. Чертик — первая тварь, с которой он столкнулся в столице, звалась местными резуном. С нее можно было поиметь зубы и когти, они шли в какие-то местные эликсиры и на амулеты. Еще порошок из них был довольно сильным ядом, правда, до мор-травы не дотягивал, действовал медленно. Живоглот, тот самый черный бибизян, поставлял охотникам позвонки, из которых делали чудец — порошок для зачарования артефактов. Искореженное зверье было всем без надобности, ничего полезного. Сами проклятые были как раз бесценны, ведуны, знахари и артефакторы охотно покупали глаза, сердце, печень, кровь и позвоночник. На хрена им это все нужно? Константин не знал, но зарубку сделал. Как оказалось, он не встречался еще с пятью видами тварей. Первый — это крылатый искаженный — клюй, с него брали глаза и перья. Затем шло нечто среднее между кошкой и собакой, крупный, килограмм под тридцать, покрытый черным прочной шкурой, которую не всякая пуля возьмет — арг, когти, сердце и шкура, очень тяжелый противник, обладал мощной маскировкой, обитал в городах и лесах вокруг них, сливался с окружающей средой, проще говоря, мимикрия. Мечта любого вора — костюм из шкуры арга. Дальше шел упырь, искусственно созданное черным ведуном существо, получалось оно из обычного живого человека, подвергнутого заклятию. С него брали только глаза, которые, остекленев после соответствующей обработки

артефактором, становились отличным материалом для амулета поиска сокрытого. Но был нюанс, свежий упырь ни на что не годился, только тот, который перешагнул срок в год. Дальше по списку шел жвал — восемь ног, вытянутое тело высотой до полуметра, хитин, который не брали пули, хвост гибкий, как у скорпиона, с ядовитой иглой, прочнейшая паутина, которая не поддавалась никакому ножу, только если он был зачарован. Быстрая и смертоносная тварь, к счастью, на востоке почти не встречалось, место обитания — северные леса. С него брали хитин, яд с хвоста иглы, жвалы, ну и, конечно, паутину, если правильно собрать, то из нее ткачи делали одежду, которую не всякая пуля брала, этакий аналог кевлара. Охотники гонялись за этими тварями намеренно, твари отвечали им взаимностью. И последний в списке, и самый неприятный мутант — жнец, редкий, но смертоносный. Если возле поселка появлялся жнец, люди бросали все и уходили. Для победы нужен был сильный ведун или ведунья, владеющая боевыми ведами. Обычное оружие ему не могло причинить вреда, просто проходило сквозь него. Выглядел он внушительно — человеческий силуэт, укрытый тьмой, правая рука трехпалая, с мощными когтями, левая с длинной косой вместо кисти, лысый, с белесой тонкой шкурой, вытянутая вперед безглазая голова, носа тоже не было, только две дырки, пасть, полная острых зубов. Длинный хвост, скатанный в боевые кольца, его ударом жнец мог развалить человека надвое. Бесценен, все, что удавалось собрать после уничтожения, ведуны скупали золотом по весу. К счастью для людей, встречался он крайне редко, зафиксировано четыре уничтожения и одиннадцать появлений, жертвы исчисляются сотнями.

Отложив список, Константин выкурил трубку и принялся за приготовление ужина, нужно было зажарить мясо, пока оно без холодильника не испортилось. После трапезы предстояло еще раз навестить Вира.

На этот раз мастер кожевенник сделал все, как надо — кобура новая, с обрезанной частью, где был ствол, толстый, жесткий ремень, проходящий под курком и удерживающий револьвер в кобуре, получил клепку, как Воронцов и нарисовал.

— Уже опробовал, — гордо заявил Вир, — гораздо быстрее и удобней.

Константин надел систему и сунул в кобуру револьвер, защелкнул, теперь тот висел горизонтально и гораздо выше, почти не мешая. Ухватился за рукоять, палец сразу лег на спусковой крючок, большой уперся в край, где клепка, одно движение — тихий щелчок, и оружие вышло из кобуры. Две секунды. Отличный результат.

— Мое почтение, мастер, — склоняя голову, произнес Константин.

— Благодарю, Ваше сиятельство, — тут же заулыбался Вир. — Довольны ли вы моей работой?

— Да, учитывая, что это для вас дело совершенно новое, вы превзошли все мои ожидания. Надеюсь, теперь у вас не будет отбоя от клиентов.

— Все так и будет, Ваше сиятельство. Выполню обязательства перед местными заказчиками и уеду. Кстати, я назвал это изделие — подмышечная кобура Воронцова.

— Спасибо, приятно. А теперь мне пора.

— Удачи вам, Ваше сиятельство.

И на этой ноте кожевенник и лже-боярин раскланялись, к обоюдному удовольствию друг другом. Константин вышел на улицу, вдохнул прохладный воздух, все же запах в мастерской стоял тот еще.

— Вот, уже более серьезное прогрессорство, — произнес он, улыбаясь, — а то майонез подогнал местным. Даже фамилия моя засветится на изделии.

Глава девятнадцатая

Глава девятнадцатая

Проснулся Константин поздно, почему-то в тьме ему очень хорошо спалось, часы показывали десять утра. Правда, и лег он далеко за полночь, весь вечер он посвятил тренировке, вытаскивания револьвера из кобуры, как того, что был на бедре, так и из подмышечной. Вытащить, навестись на цель, щелкнуть курком вхолостую, вернуть обратно в кобуру, повторить, и так сотни раз, добиваясь автоматизма. Еще одной хорошей новостью было то, что он полностью адаптировался к тьме, во-первых, он начал видеть сквозь нее, не далеко — метров на десять, но все равно, теперь она не была для него плотным покрывалом, во-вторых, исчезло сопротивление, которое так не понравилось ему накануне. Жить при тьме стало легче и веселее.