На вахте и на гауптвахте. Русский матрос от Петра Великого до Николая Второго
Шрифт:
В начале XX века число представителей «баковой аристократии» серьезно расширилось за счет так называемых кондукторов (ударение в этом слове по флотской традиции делалось на последний слог). К железной дороге эти люди, естественно, отношения не имели и представляли собой высококвалифицированных специалистов, верхушку унтер-офицерского сословия.
Первоначально кондукторами в России именовали старших воспитанников либо выпускников училищ Морского ведомства, готовивших штурманов, артиллеристов, инженеров-механиков и судостроителей. Иначе говоря, речь шла о «чине», соответствующем гардемаринскому. После прохождения практики
С 1903 года чин кондуктора стали присваивать сверхсрочным унтер-офицерам флота, превращая их в подобие «полуофицеров». В сухопутных войсках чину кондуктора соответствовал чин подпрапорщика (чаще всего присваивался в военное время отличившимся унтер-офицерам).
Количество кондукторов на корабле могло превышать два десятка.
Например, на линейном корабле «Император Павел Первый», вступившем в строй в 1912 году, их было по боевому расписанию 24 человека В это число, естественно, входил старший боцман линкора (ему обычно полагалась на корабле и отдельная каюта). Старшему артиллерийскому офицеру «Павла» подчинялись четыре артиллерийских кондуктора и сигнально-дальномерный кондуктор. За электротехнику отвечали кондуктор-гальванер и два электрика. Кроме того, кондукторское звание носили рулевой и сигнальный сверхсрочники, а также баталер и старший фельдшер.
Под броневой палубой находились посты еще восьми кондукторов — четырех машинных сверхсрочников, двух — кочегарных, а также трюмного и минно-машинного специалистов.
Отметим, что ряд кондукторов занимали должности, на которых в начале эпохи пара и брони состояли либо офицеры по Адмиралтейству, либо так называемые «чиновники» (приравненные к офицерам носители «классных чинов»). Это был шкипер, минно-артиллерийский содержатель и машинный содержатель.
Уже к концу XIX века у кондукторов было немало прав и привилегий.
Так, в соответствии с «Правилами о порядке зачисления нижних чинов на службу кондукторскими званиями и условиями прохождения службы в этих званиях», утвержденными приказом по флоту и Морскому ведомству пятого августа 1895 года, чинам кондукторского звания представлялось право получения пособия на воспитание детей — от десятилетнего до 14-летнего возраста в размере 30 рублей, а в возрасте от 14 лет до 17 лет — в размере 60 рублей.
На кораблях кондукторам полагались отдельные каюты, при отсутствии которых — «отдельные помещения от прочих нижних чинов». Отдельным был и стол — вместе со старшими боцманами и другими кондукторами. Увольнения на берег также не зависели от времени увольнения других нижних чинов. Кондукторы также имели право на 28-дневный отпуск с сохранением содержания «в ненавигационое время» ежегодно, либо отпуск сроком до двух месяцев один раз в два года. Не запрещалось также вступать в брак, на который, впрочем, требовалось разрешение начальства
Кондуктор имел право жить в казенном помещении на правах фельдфебеля, а также жить на вольнонаемной квартире. При этом женатым кондукторам не полагалось ни казённых помещений, ни возмещения расходов на съемную жилую площадь, включая
Одной из главных привилегий «баковой аристократии было право первоочередного получения винной порции — чарки».
«Как только “соловьи” пропели, на шканцы высыпает из жилой палубы толпа матросов, и баталер передает чарку старшему боцману. Тот зачерпывает ею до верху из ендовы и, выпив, передает по старшинству второму себе по чину. Таким образом, сначала “кушает” начальство, господа боцманы и прочие боцманского ранга люди, а затем уже приходит очередь матросов…» — писал известный военный публицист и писатель Всеволод Крестовский (1840–1895).
Стоит упомянуть о другом продукте, без которого русский человек жил с большим трудом И речь у нас пойдет не о водке, а о чае.
Иностранцев удивляла способность русских матросов пить чай в гомерических количествах, причем не только в умеренном климате, но и в тропиках. А первую кружку команда парусных судов выпивала уже вскоре после пяти часов утра, перед приборкой корабля. Для этого матросским кокам надо было глубокой ночью (часов около трех ночи или утра — как кому больше нравится) проснуться и поставить на огонь камбуза огромный котел для кипятка.
Чай пили до изнеможения, причем огромное количество воды в желудке не только согревало, но и позволяло «дотянуть» до обеда, который надо было ждать до полудня. А завтрак был довольно скудным. Чаще всего «в меню» была жидкая «кашица» с луком, либо так называемая «размазня» (жидкая каша, само собой — на воде). Кашу было принято заедать размоченными в воде или в каше же черными сухарями. На всякий случай перед употреблением матросы стучали сухарем по палубе — таким образом можно было выбить заведшихся червяков.
Отметим, что выпуском сухарей занимались специальные сухарные фабрики, причем первая начала давать продукцию в 1712 году и находилась в Главном Адмиралтействе в Санкт-Петербурге. Кстати, здание одной из сухарных фабрик Кронштадта в 1795–1797 годах строил сам Василий Баженов.
Не отставали в вопросе чаепития от матросов и офицеры. Многие из них предпочитали заваривать напиток сами, не доверяя вестовым. Более того, в мемуарах есть немало свидетельств того, что русские моряки даже в плаваниях на Восток брали с собой изрядный запас чая из России, поскольку местные чаи их не устраивали как по качеству, так и по вкусовой гамме.
Вот как относился к чаю старший офицер корвета «Коршун», за которым скрывается корабль юности Константина Станюковича — корвет «Калевала»:
«Андрей Николаевич был большой любитель чая и пил собственный, большой запас которого был взят им из Петербурга. Он сам заваривал и как-то особенно настаивал чай и любил угащиватъ им.
— Ну что, каков чаек-то? — спрашивал он, когда Ашанин отпил несколько глотков.
— Ничего себе…