На веки вечные. Дилогия
Шрифт:
– Суд постановляет, – сурово глядя на Зайдля, провозгласил он. – Означенный документ не может быть показан свидетелю и фигурировать на суде ввиду того, что его происхождение является не установленным. Продолжайте свой допрос, господин адвокат, но не вздумайте снова вернуться к данному вопросу.
Зайдль скосив глаза на скамью адвокатов, нашел Олафа. Тот едва заметно, одобрительно кивнул – дело сделано.
Как писал в своих мемуарах премьер-министр Великобритании (1940–1945) Уинстон Черчилль, тот факт, что такое соглашение между Берлином и Москвой оказалось возможным, означал провал английской и французской дипломатии: не
В результате пакта Германия в 1939–1944 годах избежала войны на два фронта, последовательно разгромив Польшу, Францию и малые страны Европы и получив для нападения на СССР в 1941 году армию, имевшую два года боевого опыта. Таким образом, главной выигравшей от пакта стороной, по мнению многих историков, можно считать нацистскую Германию.
Глава XV
Подсадная утка
А генерал Филин в это время попал в Москве в весьма напряженную и опасную ситуацию. Сталин, и без того придававший суду в Нюрнберге огромное значение, после речи Черчилля в Фултоне усилил свое внимание к процессу.
Черчилль явно вывел его из себя. Он даже дал интервью газете «Правда» на сей счет, что случалось с ним крайне редко. И Филин хорошо запомнил слова вождя, который сказал, что расценивает последнюю речь господина Черчилля, произнесенную в Соединенных Штатах Америки, как опасный акт, рассчитанный на то, чтобы посеять семена раздора между союзными государствами и затруднить их сотрудничество. Дальше Сталин был совсем суров: «По сути дела господин Черчилль стоит теперь на позиции поджигателей войны. И господин Черчилль здесь не одинок, – у него имеются друзья не только в Англии, но и в Соединенных Штатах Америки».
Что касается Нюрнберга, то здесь цель была одна: процесс должен быть успешно завершен. Те задачи, что поставлены перед советской делегацией, должны быть выполнены. Выполнены безусловно.
Поэтому когда Сталину донесли, что в Москве действует немецкий агент, работающий конкретно по Нюрнбергу, ярость его была велика. Или вы заткнете этот фонтан, или ваша бездеятельность и глупость будут расцениваться как предательство интересов народа. Такими были его слова.
И в первую очередь это относилось к другу Филина генералу Гресю.
Поэтому разговор у них в Москве с самого начала пошел невеселый.
– А тебя, Сергей Иванович, вызвал по вопросу этого самого крота, который у нас тут зарылся и которого мы никак выявить не можем, – не стал темнить Гресь.
– Паулюс, кстати, вполне мог до Нюрнберга не доехать. Его там ждали, – сказал Филин. Сказал не для того, чтобы нагнетать обстановку, а просто, чтобы показать, что он понимает и разделяет тревогу Греся.
– Знаю. Если бы это случилось, нам бы с тобой… Ведь идея с Паулюсом изначально шла от самого… – Гресь ткнул пальцем в потолок, имея в виду Сталина. – Но Шпиц этот самый законспирирован хорошо. Очень хорошо. Коли всю войну просидел и не попался… И пришла нам тут в голову кое-какая идея. Связанная, Сергей Иванович, между прочим, лично с тобой…
– Интересно, – подобрался Филин. – И каким же это образом?
– А вот каким…
Гресь сильно сцепил пальцы лежавших на огромном столе рук, словно собираясь огреть кого-то по затылку.
– Если мы правильно рассудили, что работает он где-то у нас, если перед ним поставлена задача работать по процессу, то лучшей кандидатуры для привлечения его внимания, чем ты, нет…
– И что я должен делать? – не понял Филин.
– Ничего, – усмехнулся Гресь.
– Ничего?
– Ты будешь у нас подсадной уткой. Надо просто плавать кругами и крякать как можно громче.
Гресь посмотрел на Филина с улыбкой и развел руками – мол, извини, брат, но сделать ничего не могу.
– Ничего себе роль!
Филин не то, чтобы обиделся на это необычное для генерала предложение, а просто не понял сразу, что имеется в виду.
– Ладно, ты только не обижайся, Сергей Иванович, не до того. План, значит, такой. Мы распространяем слух, что из Нюрнберга прибыл товарищ Филин со сверхсекретным докладом, в котором предлагается план действий, который вынудит американцев во всем соглашаться с советской делегацией. В общем, доклад совершенно секретный и архиважный. Содержащий доселе никому не известные, но убийственные документы.
– И какие же?
– Да какая разница! О сотрудничестве гестапо с американцами во время войны и после… Или о передаче немцами «альпийского золота» в обмен на жизни подсудимых и гарантии, что больше процессов, подобных Нюрнбергскому не будет… Это не важно. Важно напустить вокруг этого тумана. И чем гуще, тем лучше. Разумеется, Шпиц сообщит об этом своим. И разумеется, перед ним будет поставлена задача либо раздобыть план, либо узнать содержание. То есть он будет пытаться его достать. Во время этих попыток мы должны его обнаружить.
– А если он решит меня просто ликвидировать? – улыбнулся Филин.
– А что ему это даст? – серьезно ответил Гресь. – Нет, ему нужны будут именно документы, чтобы знать, чем мы обладаем.
Филин сидел в своем кабинете и пытался представить себя плавающим кругами и крякающим изо всех сил, когда без стука влетел Ребров. Вид у него был взъерошенный.
– Сергей Иванович, генерал Зоря застрелился! В Нюрнберге!..
Филин встал, вздохнул, молча подошел к вешалке и снял легкий плащ.
– Я знаю, Денис. Пойдем-ка пройдемся немного – погода сегодня замечательная.
Он уже с утра знал, что Зорю нашли мертвым в своем номере, рядом лежал его пистолет. Он знал и о заголовках западных газет, буквально вопивших: «Несчастный случай или самоубийство?» «Генерал был убит своими спецслужбами?» Судя по виду Реброва, он тоже был уже в курсе западных версий.
Тихая московская улочка за громадным зданием министерства вела на бульвары и была совсем пустынна и хороша так, как бывают хороши московские улочки и переулки весной, когда зелень деревьев еще ярка и словно отлакирована солнечным светом.
– Не могу себе представить, чтобы Зоря застрелился! – глухо сказал Ребров. – Не такой он был человек.
– Официальная версия – неосторожное обращение с оружием, – спокойно поправил его Филин. – Он чистил пистолет и забыл про патрон в стволе. Такое случается.
– Вы в это верите, Сергей Иванович? А вы знаете, что пишут западные газеты?
– Что пишут западные журналисты, я знаю. И знаю, что они могут написать. Например, что Руденко во время допроса застрелил Геринга… Что мы можем с тобой думать, находясь в Москве? Были бы мы в Нюрнберге… Ты знаешь, что там происходит в последние дни? Какая там, на процессе, обстановка? Адвокаты требовали рассмотрения копий якобы секретных протоколов к договору о ненападении. И открыто заявляли, что получили копии от американских спецслужб. Значит, документы сознательно и целенаправленно вложили в руки адвокатов. Хотя существует договоренность между обвинителями всех стран не позволять подсудимым и их защитникам заниматься расследованием политики других государств. Вот в чем суть происходящего. А вспомни, что сказал в Фултоне Черчилль! Вспомни, что сказал Сталин в ответ.