На веки вечные
Шрифт:
Мередит шла к нему, и невозможно было не заметить в ее глазах настороженность. Но она не останавливалась и не отводила взгляда от спящего ребенка. Трудно было понять, какого она мнения о Хите, но его мнение о Мередит очень сильно изменилось. Он вспомнил их первое знакомство, когда к ее дому прибежал Голиаф. Испуганную?
Да, вполне естественно. Но и обладающую сильной волей.
Ее шаги были неуверенными. Но вот их взгляды встретились. Ее явно интересовало, как это он в такое короткое время сумел поладить с Сэмми. Хит стиснул зубы. Ему казалось, что
— Ну как рука?
Она слегка нахмурилась.
— Нормально. Рана глубокая, но нервы не задеты. Неделю надо держать в покое и не мочить, пока не снимут швы. Потом какое-то время поберечь.
— Хорошо. — Хит не знал, как себя вести; поддерживать светский разговор ему не хотелось.
Мередит перевела взгляд на Сэмми, и было ясно, что ей не терпелось отобрать дочь у шерифа. От этого у Хита возникло странное чувство опустошенности.
Он присмотрелся к небольшому белому шраму на подбородке девочки, на который раньше не обратил внимания, — такую отметину мог оставить мужской кулак. И крепче сжал Сэмми, чтобы удержаться и не дотронуться до него пальцем. Стиснул зубы, чтобы не задавать вопросов, на которые не имел права.
Взгляд Мередит был немного рассеянным, и он догадался, что ей сделали болеутоляющий укол.
— Формальности закончили?
— Да… заполнила все анкеты в приемном покое. — Даже заторможенная действием наркотика, речь Мередит завораживала ритмическими переливами. — Мне пришлют счет. Я не взяла с собой сумочку.
— Хотите, я заплачу по счету, а вы мне потом отдадите?
Подбородок Мередит слегка поднялся.
— В этом нет необходимости.
Поддерживая Сэмми на одной руке, Хит взял Мередит под локоть. И когда они проходили зал ожидания, невольно почувствовал, как костяшка ткнулась ему в ладонь.
— Внимание, ступеньки, — предупредил Хит, открывая дверь на улицу. — Вас еще немного покачивает.
— Врач мне что-то вколол. — Мередит зевнула и посмотрела на Сэмми. — Я не хотела. Разве можно клевать носом, когда надо смотреть за малышкой?
«Да уж, напичкали под завязку», — подумал шериф, тем не менее ощущая, что настороженность Мередит не исчезла.
— Я побуду у вас, пока Сэмми не ляжет спать.
Сонливость моментально исчезла, и Мередит метнула на Хита тревожный взгляд.
— Это совершенно не нужно. Я прекрасно справлюсь сама.
Как бы не так! Хит побудет с ней, пока не кончится действие болеутоляющего.
— Послушайте, это моя вина, что вы порезались. И теперь я обязан вам помогать.
У машины Хит отпустил ее локоть и с проворством, выработанным за годы сопровождения арестованных, выудил из кармана ключи и открыл дверцу. Однако на этот раз посадил Мередит не назад, а на переднее сиденье и подал ей на колени Сэмми. Но прежде чем захлопнуть дверцу, не удержался и еще раз провел ладонью по волосам девочки.
В глазах Мередит появился испуг. Она явно не хотела, чтобы его дружба с Сэмми имела продолжение.
Хит мрачно обошел джип, а когда сел за руль, увидел, что Мередит отодвинулась
Влившись в поток машин, Хит оценивающе посмотрел на пассажирку и по своей полицейской привычке решил не ходить вокруг да около.
— Сэмми описалась в больнице.
— Я почувствовала, — едва заметно улыбнулась Мередит. И, помолчав, спросила: — Сэмми причинила вам много беспокойства?
— Смотря что понимать под беспокойством. Здорово перепугалась. Видимо, она решила, что я стану бить ее, и заплакала.
Хит свернул на боковую улицу и, стоя перед светофором, ждал объяснений. Никаких. Мередит, закрыв глаза, прижималась щекой к голове дочери.
— Кто-то издевался над ребенком, — наконец проговорил шериф. — Даже не трудитесь это отрицать.
Мередит по-прежнему молчала. Только стала еще бледнее. Ресницы затрепетали над огромными, как у Сэмми, глазами, только не голубыми, а темными.
— Дети всегда расстраиваются, когда не успевают в туалет. Вы просто не поняли, в чем дело.
Хит был раздосадован.
— Она не просто расстроилась. Она пришла в ужас.
— Вы незнакомец, а Сэмми стесняется чужих. К тому же учтите: для четырехлетней девочки намочить штаны — дело серьезное.
Хита охватило отчаяние. Он чувствовал — нет, черт побери, знал, — что мать и дочь остро нуждались в помощи. И поспорил бы на последние деньги, что Мередит находилась в бегах. Как ни крути, это единственное разумное объяснение. Неужели трудно понять, что если за ней гоняется муж, Хит может ее защитить? Слава Богу, он все-таки окружной шериф. Даже если суд принял решение в пользу мужа, шериф Мастерс сумеет попортить ему кровь и не задумываясь воспользуется старыми связями. А странная соседка — что она намерена делать, если в один прекрасный день негодяй объявится на пороге ее дома?
От этой мысли у него вспотели ладони.
— Мередит…
Ее напряженная поза и каменное выражение лица, казалось, вопили: не вмешивайся! А по опыту он уже знал: напористость не помогла ему с Сэмми, не поможет и с ее матерью.
Если Хит стремился к доверию Мередит, надо его завоевывать.
Мередит ощутила, что не может открыть глаза. Но это продолжалось лишь несколько секунд. Она очнулась, и все ее чувства были вновь до предела обострены, когда шериф выключил зажигание, открыл дверцу и выпрыгнул из автомобиля.
— С больной рукой вам всю неделю будет нужна помощь.
— Да нет, я сама…
Он обошел машину, открыл дверцу со стороны Мередит и взял на руки девочку.
— А как быть с картошкой, которую вы начали резать? Уже половина седьмого. Сэмми проснется и захочет есть.
— Можно сделать гамбургеры. С этим я справлюсь.
— Вам нельзя готовить и мыть посуду.
— Надену резиновые перчатки.
— Но врач предупредил, что рука должна быть в покое.
— В перчатках постараюсь как можно меньше се тревожить и буду очень аккуратна.