На веки вечные
Шрифт:
Когда атакующие начали обходить населенный пункт, вражеские танки устремились на его окраины, чтобы как-то задержать советские машины. А в это время подразделения Лебедева и Клименко ворвались в самый центр деревни.
Напряженный бой продолжался около двух часов. Его итог — пятнадцать сгоревших и подбитых неприятельских танков и не менее десятка покореженных артиллерийских орудий. Были выведены из строя и пять наших танков.
Когда бой затих, на окраине деревни вдруг ожил вражеский танк.
— Откуда он взялся? —насторожённо спросил комбат Лосев.— Ведь
— А этот тоже подбит,— доложил оказавшийся рядом комсорг батальона Виталий Федоров. — Экипаж исправлял сорванную гусеницу, и мы чесанули по нему из автоматов. Вот они и спряталисьв танке.
— Понятно. Ну-ка, старшина, призови их к порядку,— приказал командир батальона Бельдинскому, — а мы поехали. Потом догонишь
Еще раньше, до подхода к Манойлину, капитан Гладченко приказал своему помпохозу приготовить ужин и следовать за танками, не теряя их из виду. Техник-интендант 2 ранга Петр Черепанов с двумя поварами и старшиной, закончив приготовление, направились за танками. В деревне уже шел бой. Только они заехали в обнесенный высоким забором двор, как по ним ударили из пулемета. Благо, машина с фургоном и прицепленной кухней оказалась за домом.
— Занять круговую оборону! — приказал помпохоз. И предупредил: — Если потребуется — пойдем врукопашную. Без моей команды не стрелять. — Поискав глазами, недовольно спросил: — Где Таланов?
Никто не заметил, как повар Василий Таланов, схватив свой карабин, побежал в правый угол двора, где через выбитую доску маячил желтый ствол пушки. Там четыре гитлеровца ремонтировали ходовую часть танка. Подкравшись к ним, Таланов двумя выстрелами уложил двоих и побежал обратно, так как остальные успели скрыться в машине. Потом там раздались взрывы гранат. Это старшина Бельдинский с тремя автоматчиками выкуривал остатки экипажа. Вскоре из подбитой машины с поднятыми вверх руками вышли офицер и солдат.
Через несколько дней комбриг Прованов наградил повара Таланова медалью "За боевые заслуги".
И еще один эпизод боя за деревню Манойлин.
...Старший политрук Целищев, оставив подбитую машину, пешком направился к населенному пункту, в котором уже затих бой. На окраине деревни ему встретился худощавый старик, местный житель. Он сообщил:
— В помещении сельского Совета был немецкий пересыльный пункт. Его начальник, майор и несколько солдат спрятались, должно быть, в подвале.
Целищев и еще несколько присоединившихся к нему по дороге бойцов подошли к входу в подвал, предложили его обитателям сдаться. Восемь солдат в зеленых шинелях вышли и тут же побросали автоматы.
— Где ваш майор? — спросил Целищев. Пленные показали на подвал, откуда они вышли.
Выволокли и майора обыскали. В кармане обнаружили несколько листков с большим списком пополнения, направленного в какую-то часть. Заинтересовались списком и на какое-то мгновение оставили без внимания офицера. А тот, воспользовавшись моментом, бросился бежать. Однако автоматная очередь догнала его...
11.
Ночь,
— Приостановить движение! — приказал заместитель командира батальона Гоголев.
Вышел из танка, позвал к себе командиров взводов.
— Данными о противнике мы не располагаем. Двигаться дальше в условиях такой темноты вряд ли разумно. Действуем так: Лебедев и Клименко идут в разведку к Липо-Луговской, остальные разворачиваются в боевой порядок в готовности к открытию огня.
Отдав такое распоряжение, капитан, на всякий случай держа пистолет в руке, прошел вперед метров тридцать, чтобы осмотреть местность вблизи остановившихся танков. Вдруг заметил: на изрытом снарядами "пятачке" вроде чернеют люди. Приблизился — так и есть. "Дрыхнут наши солдатушки!" — с негодованием подумал он и решительно шагнул вперед.
— Кто вам позволил устраивать здесь спячку? — зашумел он.
Тут же, откуда-то слева, из темноты вынырнул комиссар мотострелкового батальона Пынченко.
— Андрей Федорович, это твои смельчаки? — насмешливо спросил он его.
"Смельчаки" один за другим стали быстро вскакивать с земли. На груди у всех висели автоматы. И все, как один, подняли вверх руки.
— Вы еще позволяете себе шутить! Нашли время и место! — негодовал Гоголев.
— Петро, а ведь это не мои люди,— сказал Пынченко. Поднявшиеся с земли стояли молча, неподвижно и рук не опускали.
— Ба-а-а! Да это же фашисты!.. — воскликнул Гоголев и умолк, будто его сильно схватили за горло. На спине выступил холодный пот. Однако рука крепко держала пистолет. "Я же гитлеровских солдат узнавал издалека, в том числе и ночью, а тут под собственным носом принял за своих,— мысленно ругал себя капитан. — Прямо-таки бес попутал. Что же делать? Их ведь десятка два, не меньше, а мы вдвоем..." И вдруг во всю мощь закричал:
— Хенде хо-о-ох!
И тут же понял, как нелепо прозвучала эта его команда: они ведь и без того "хенде-хох" сделали.
Но тут со стороны стоявших вражеских солдат почти одновременно раздались два выстрела. Пуля просвистела у самого уха Гоголева. Среди стоящих с поднятыми руками кто-то со стоном повалился на землю.
— Товарищ комиссар, с кем это вы тут воюете?
Это подбежал к Пынченко командир роты Недайводин.
— Капитан Гоголев воюет, не я,— ответил комиссар.— Чуть не спровадили на тот свет нашего танкиста.
Оказалось, впереди наших танков располагалась артиллерийская батарея противника. Ее обслуживали в основном румыны, которые под покровом ночи покинули свои позиции и до последней минуты ждали удобного момента, чтобы сдаться нашим в плен. Было их шестнадцать. За ними увязались два немца. У одного из них, видать, не выдержали нервишки, и он попытался застрелить советского командира, но тут же сам был убит румынским солдатом.
— Недайводин! — приказал комиссар Пынченко.— Поднять роту и прочесать все окопы, траншеи, блиндажи!