На воле
Шрифт:
Николай оставался невозмутимым. Создавалось впечатление, будто обидные слова предназначались для кого-то другого. Только один раз губы его снисходительно дрогнули, когда Пятак эффектно завершил свою тираду.
— Позволь мне не согласиться с тобой, Пятак, мягко вмешался авторитет по кличке Бес. Ему было сорок пять, он был старше всех присутствующих. Многие с почтением именовали его Батей. За его плечами был колоссальный уголовный опыт, по существу, он являлся ходячей тюремной энциклопедией. За ним прочно закрепилась репутация человека с понятием, способного разрешить любой конфликт. Не случайно именно его приглашали улаживать споры, которые могли завершиться большой кровью. — Для
—Я не спрашиваю, кто грохнул Назара. Но тот, кто это сделал, должен помнить, что ни одно злое дело не остается безнаказанным. Как говорят у нас, если не хочешь, чтобы тебя убили, не убивай сам, — сказал Пятак и многозначительно посмотрел на Радченко. — Ладно, это как бы между прочим… Но я хочу сказать, что наследники Назара ведут себя так, будто, кроме них, никого больше не существует. Подобные действия называются беспределом. На зоне за такое отправляют в петушатник.
Сказано было сильно. На минуту в баре установилось предгрозовое затишье.
— Не будем ссориться, братва! — Голос Беса прозвучал на удивление мягко, а интонации были настолько вязкими, что, казалось, способны были успокоить всех присутствующих. — В конце концов, мы собрались здесь не для этого. Давайте отведаем балычка, икорки, попьем пива, посмеемся, атам и решим, что нам делать.
Разговор не заладился с самого начала. Гнетущее напряжение ощущали все присутствующие. Один только Николай был невозмутим — он энергично кромсал ножичком куски мяса и с аппетитом отправлял их в рот.
— А мы и не ссоримся, — печально улыбнулся Игорь Прохоров, или просто Прохор. — Мы уже не первый год живем на этой земле и уж как-нибудь сумеем отличить правду от туфты. Пятак был не прав, когда сказал, что Колян действует как беспредельщик. Мне думается, что все намного хуже. Он поступает как типичный мент! А ведь он проучился в милицейской школе всего год. Трудно представить, что было бы, если бы наш Коля одолел вею ихнюю науку. По нашим блатным понятиям, мент должен сидеть у двери. А наш Николай, как первейший из людей, восседает во главе стола. Вот что я хотел тебе сказать, Коленька: ты не туда лезешь. Здесь все места занятыми, если ты набрал в свою команду три десятка отмороженных, которые не способны даже сосчитать до десяти, это не значит, что ты сумеешь скрутить нас в бараний рог. Прежде чем принять твое предложение и прийти в «Фиалку», мы переговорили между собой… — Прохор многозначительно выдержал паузу. — Мы тебя воспринимаем как скверную погоду, которая скоро должна закончиться. Нам не по душе твоя активность, дружок! Возможно, у кого-то другого твои успехи и вызвали бы уважение, но только не у нас. На своем веку мы повидали всяких фраеров. А потом, есть такая славная примета: кто ретиво начинает, тому очень быстро сворачивают шею.
— Уж не ты ли мне ее свернешь? — оторвавшись от еды, спросил Колян.
— Не переживай — не я, но охотников найдется предостаточно.
— Братва, давайте не будем ссориться, а то через минуту мы начнем бросать друг в друга тарелки, — попытался разрядить напряжение Бес. — Жратва-то здесь отменная.
— Паша, мы очень ценим твой юмор, но сейчас он неуместен, — произнес Пятак. — Разговор идет об очень серьезных вещах. Здесь нас десять человек, и нам всем очень не по душе стремительный взлет Коляна. Он не считается с нами, а это очень скверная привычка — не уважать людей.
В правой руке Пятак держал на весу вилку, и создавалось впечатление,
— Самое большее, что мы можем выделить тебе, Колян, так это оставить за тобой «Фиалку», да и то с условием, что пятьдесят процентов прибыли ты будешь отчислять в наш общак.
— Интересное предложение. Его нужно будет обмозговать на досуге, — усмехнулся Радченко.
— У тебя на обдумывание всего лишь сутки, — произнес Прохор. — Потом ты должен будешь оставить те территории, которые незаконно занял и которые всегда считались общаковскими. Город, в котором мы живём, — воровской город, а значит, порядки здесь должны быть правильные, а не бандитские. Это наш ультиматум.
— А если я все-таки не соглашусь?
—Тогда пеняй на себя… Не будешь же ты все время сидеть в четырех стенах.
Прохор был уважаемым человеком в городе. Он контролировал вокзал и несколько казино. Первый срок он заработал в шестнадцать лет за убийство, хотя любому оперу было известно, что мокрого дела он не совершал, а взял на себя вину, чтобы выгородить великовозрастных подельников.
Скорее всего, ультиматум был идеей Прохора, и остальные ее просто поддержали.
° — Жаль, — печально произнес Радченко. — Вижу, вы так и не поняли, с кем имеете дело. Я вам не мелкий дождичек, которым можно пренебрегать. Я катаклизм природы, с которым следует считаться. Я вас долго слушал, теперь вот вам что скажу… Вы должны оставить город. Навсегда! И знаете почему? Потому что сюда пришел Я и мне с вами тесно. Вы мне дали сутки? Это очень великодушно с вашей стороны. Я же вам даю десять минут. У меня большие планы, поэтому мне некогда разбазаривать время. Тот, кто ответит «нет», может считать себя покойником. Он вообще не выйдет отсюда! Вы называете меня беспредел ьщи ком? Что ж, я не против. Хорек, выйди сюда, пусть наши гости поймут, что в вопросах бизнеса я шуток не люблю.
Из соседней комнаты вышло несколько человек с укороченными автоматами. Первым был Хорек. Ткнув стволом в грудь Прохора, он со смехом объявил:
— Время твое вышло!
Парень, стоявший за спиной Прохора, вскинул руку, в ней оказался нож. Свободной рукой он ухватил за волосы Хорька и, приставив клинок к его горлу, истошно заорал:
— Всем стоять!
Раздался хлопок. Именно такой звук бывает, когда под потолок, радуясь освобождению, вылетает пробка из бутылки шампанского. Парень, обрызгав Хорька кровью и ошметками мозга, повалился на пол.
— Ай-яй-яй! Как вы глупо попались, — произнес Колян, неторопливо пряча пистолет «Глюк» в карман пиджака. — Такая неприятная встреча, а вы без оружия. Ну так что скажешь, Прохор? Или хочешь отправиться вслед за своим телохранителем? Жду от тебя ответа.
— Я согласен на твои условия…
— Ну вот! Я нисколько не сомневался в том, что мы придем к консенсусу. Так, кто у нас следующий?
— Я знал, что ты беспредельный малый, но чтобы настолько! — потемнев лицом, воскликнул Пятак. — Неужели ты думаешь, что это сойдет тебе с рук? Неужели ты собираешься и впрямь всех нас перестрелять? Мы не иголка в стоге сена, многие знают, куда мы отправились.
— Кто это у нас там пищит? — весело спросил Колян, повернувшись в сторону Пятака. — Еще один кандидат в покойнички? Я же русским языком вам говорю, что это мой город и я ни с кем из вас не желаю делиться ни деньгами, ни властью! А что это вы вдруг приуныли? Мне кажется, вас нужно развеселить. Пятак, а почему бы тебе не сплясать для моих уважаемых гостей? Молчишь?.. Как мне понимать тебя: ты их не уважаешь? Так кто из нас тогда больший беспредельщик, ты или я?
Колян вразвалочку приблизился к Пятаку и ткнул его стволом пистолета под подбородок .