На воре шапка горит
Шрифт:
— Здорово, дачник! — крикнула Алена, по ее главам Митя понял, что она рада его видеть.
— Ну и шуточки, — Митя вернулся туда, откуда вскочил. — Я во — още не понял, что это. Жаба какая — то прыгнула на спину.
На самом деле он чуть не задохнулся от навалившегося счастья, безграничной радости. Даже когда Никита попросил рассказать про то, что о них думают в Дубках, у Мити уже настолько изменилось настроение, что его рассказ получился веселый, пересыпанный шутками. Кобзаря, Виктора и Панкратова он изображал в лицах, и все хохотали,
— Но они, — посерьезнев, закончил Митя, — разыскивают, где вы живете. Папаша Тасечки и Васечки роет. Того и гляди к вам домой нагрянет с расспросами.
Довольно тягостное молчание было реакцией на последнее заявление, только Никита продолжал улыбаться. По своему обычаю, он дружески хлопнул Митю по спине.
— Не бери в голову, Димон. Как придет, так и уйдет. Ничего же не было.
Митя кивнул.
— Вон на Серегу глянь, — кивнул Никита на Лысого, — полный покой.
Серега — Лысый разлегся сразу на двух быстро подсохших баллонах, как на диване, да еще по — кошачьи потягивался, вытянув руку к небу.
— В натуре Ильич, — засмеялся Игорек.
Все опять прыснули. Действительно, фигура лежащего напоминала статую Владимира Ильича, заваленного на спину. Одна из камер вдруг отъехала, скользнув но траве, и Лысый хряпнулся о землю лопатками. Митя тоже не выдержал и засмеялся со всеми.
В Зараево компания отправилась ближе к ужину. И Митя ушел туда с ними, он знал, что рано или поздно нее равно придется возвращаться в Дубки, но старался даже не думать об этом. Зачем портить прекрасное, его так мало в жизни. Всю дорогу до Дубков он шел рядом с Аленой и, как обычно, не умолкал. Сегодня ему казалось, что Алена смеется его шуткам больше, чем раньше, и чаще заглядывает ему в лицо, быстро и искоса. И каждый раз, когда он ловил этот взгляд, сердце радостно сжималось.
В Зараеве народ стал разбредаться по домам, вовсе не договариваясь о вечерней встрече у кладбища, они и так там собирались. Первыми откололись Игорь и Лысый, потом Любка. Следующая улочка была Аленина, а дом где — то почти в ее середине. У самого поворота на эту улочку от центральной площади Никита вдруг подцепил Мишу под локоть и потащил мимо магазина дальше вперед. Тот попробовал упираться, но Никита настойчиво тянул его за собой.
— Давай, давай, Майк, пошли, — приговаривал он.
— Куда? — упирался Мишка.
— Ну, ты мне нужен, Майк, есть один разговор.
— Какой?
— На штуку баксов, понял? Ну, правда, Майк, надо поговорить.
— Блин, ну ладно. А что, тут нельзя?
— Да, говорят же тебе — штука баксов.
Он так и утащил его, успев подмигнуть Мите, обернувшись через плечо.
Как только они остались с Аленой вдвоем, у Мити тут же отсох язык. И не только язык, он весь словно одеревенел — и голова, и тело стали чужие. И такое с ним случается каждый раз, когда он с ней один на один остается. У него даже испарина выступила на лбу, так он старался расшевелить свои ставшие непослушными мозги. Ну ничего
Они все еще стояли около магазинчика, почти на том самом месте, где Митя ее впервые увидел, когда у Тасечки с Васечкой сломался их драндулет. Ему вдруг показалось, что это было настолько давно, что с тех пор и весь мир изменился.
— Пепси покупать будешь? — ляпнул он первое, что взбрело в голову, быть может, потому, что вспомнил: во второй раз он видел ее у гиблого места, где Алена устроила подводный "холодильник".
Девочка вскинула удивленный взгляд.
— Ну, на вечер, к костру, — пояснил он свой вопрос.
Она усмехнулась.
— Людка сегодня купила.
— Вы что — по очереди?
— Да нет, как получится.
— Добрые вы, поите всех.
— Еще чего. Они скидываются, и все. Так что это мы на халяву, — Алена засмеялась.
Они уже шли по ее улочке. Медленно, пыля подошвами.
— Никита Мишку специально утащил, — не самым лучшим образом, но двигаясь к цели, продолжил разговор Митя.
Алена кивнула и еще через пару шагов добавила:
— Он хитрый. Вообще тут самый хитрый. Брат у него — дубина. Здоровенный и дурак. А Никита… О — о—о, хитрее я не встречала.
— Так у него есть брат?
— Ага, старший. А ты не знал?
— Не — а.
— Серегой зовут, как Лысого. И такой же дурак.
— А что, разве Лысый дурак?
Алена даже приостановилась, чтобы посмотреть в лицо Мите, потом ответила:
— Дурак. А ты думал?
— А Игорь?
— Нет, Игорь не дурак.
— А Мишка? — этот вопрос Митя задал с испугом.
— Мишка — медведь, — загадочно ответила Алена. Они остановились у ее калитки. Митя тайно досадовал. Опять о какой — то ерунде говорили.
— Пока, — сказала Алена, отворачиваясь, чтобы уйти.
— Погоди, — вырвалось у него так, что она сразу остановилась. Теперь надо было продолжить, и он опять не знал, как это сделать.
— Приходи завтра ко мне на день рождения, — Митя как с горы в воду бросился.
— Нет, — спокойно ответила Алена, — не приду. Только хуже будет. Нет, не приду.
— Ну, а как же тогда? Меня теперь ночью будут караулить.
Алена пожала плечами.
— Приходи днем, как сегодня.
Легко сказать — приходи днем. Он просто не рассказал им, как сбежал из дома во время последнего разговора. Не рассказал, потому что ему было стыдно.
— Ладно, завтра, — все же кивнул Митя.
— Нет. Завтра у тебя день рождения. Она была права.
— Тогда в понедельник.
Алена кивнула и еще раз сказала:
— Пока.
Уже открыв калитку, она обернулась.
— По ночам только в окна не лазай, а то бабушкин пион растоптал.
Митя сумел справиться со смущением, только когда Алена взбежала на крылечко.
— Это кошка! — успел крикнуть он, прежде чем девочка скрылась в доме. — Проклятая кошара!
Уходя, Митя знал, что за дверью она обязательно улыбнется.