На восходе солнца

Рогаль Н.

Черноголовый же мальчик остался в коридоре. Засунув руки в карманы, он выжидающе смотрел на незнакомую женщину.

— Мне нужно в канцелярию. Проводи меня, пожалуйста, — сказала Вера Павловна, испытывая перед ним странное чувство робости и неловкости. Глаза ее успели привыкнуть к полумраку, и теперь она как следует рассмотрела мальчишку. На нем были штаны с заплатами на коленях, коротенькая куртка неопределенного цвета и потрепанные, непомерно большие ичижные головки с грязными брезентовыми голенищами. На смышленом чумазом лице со вздернутым носиком выделялись живые карие глаза. Держался он независимо, не робел и не стеснялся.

—

Канцелярия — там, — мальчик показал рукой в конец коридора. — Да в ней никого нет, все пошли на американский склад. И тетя Наташа и наш заведующий.

— А склад далеко?

— Да нет. Обойти дом с другой стороны и — первые двери. А вы, тетя, кто будете? Тетя Наташа вам знакомая, да? Я сразу догадался, раз вы ее спрашиваете. Она — хорошая, — сказал мальчик и с готовностью предложил: — Хотите, провожу вас? Я только шапку надену... У них чего там нет на складе, — бойко продолжал он, появившись через мгновение в сдвинутой на одно ухо шапчонке-маломерке. — Только они нам ничего не дают. Ничегошеньки! Все на сторону отпускают. Другой раз тут целая очередь стоит. Правда, правда!.. Нам-то видно. А то, бывает, на подводах приедут... кулей как нагрузят, так лошадь еле везет.

— Кто же берет у них продукты? — спросила Вера Павловна.

— Известно кто. Из города — буржуи, — мальчик сплюнул в сторону. — Им и шеколады, и муки белой — сколько хочешь. А еще, слышь, молоко в банках с сахаром. Вот, говорят, вкусная штука! Хоть бы раз когда попробовать дали, жадобы! — Забежав вперед, он открыл дверь, зажмурился от яркого солнца. — Американец тут такой толстый, как бочка из-под кеты. Наверно шеколаду много жрет. А по-русски — ни бельмеса. Мы его главным жмотом прозвали. Он и в самом деле — жмот, — сказал мальчик необычайно серьезно и убежденно.

...В помещении склада держался смешанный стойкий запах, обычный для бакалейных лавок. Почти все пространство было заставлено ящиками, коробками, мешками, бочками. Из окна с открытым железным ставнем падал свет на длинный стол с весами и набором гирь. За столом на табурете, отодвинув гири локтем, сидел Марч, в шапке и добротном пальто с меховым воротником. Немного в стороне с почтительным выражением стоял заведующий складом — юркий горбоносый человек с тонкими длинными пальцами. Позади на полках были расставлены образцы товаров, имеющихся на складе. Над головой Марча, точно тиара, возвышалась пирамида из банок со сгущенным молоком с надписями на английском языке и изображением сытой рыжей коровы.

Марч походил на хозяйчика-бакалейщика. Он шумно дышал, цедил сквозь зубы редкие, невнятные слова.

Переводила мисс Хатчисон. Нарядно одетая, яркая, она казалась доброй феей, сошедшей на землю с одного из многочисленных рекламных плакатов.

— У нас свои порядки. Мы не можем действовать произвольно. Существует инструкция, утвержденная правительством Соединенных Штатов. Кто посмеет ее нарушить? От нас требуют исполнительности. Мы же простые служащие, — говорила она мягким, убеждающим тоном и быстро переводила взгляд с молчаливого и хмурого заведующего приютом на старшую воспитательницу.

Наталья Федоровна теребила пальцами край белой вязаной шали, заметно волновалась.

— Ну хорошо. Инструкция... Я все-таки не понимаю. Не могу понять... почему вы должны отказывать в помощи детям-сиротам и снабжать продуктами бог знает кого — во всяком случае не тех, кто действительно нуждается?

—

Миссис забывает, что это — беженцы, — с улыбкой напомнила американка.

— Вот уж нашли о ком заботиться!

— Инструкция, миссис... Беженцам помощь оказывается в первую очередь. Потом уже прочим нуждающимся. Американскому Красному Кресту надо представить списки. Мы пошлем их на согласование.

— А тем временем спекулянты наживаются, продавая на черном рынке ваши продукты.

— Вероятно, наша система еще недостаточно совершенна, миссис. Со временем мы ее наладим. Во всяком случае, каждому, кто сумеет доказать, что он является беженцем, помощь будет оказана. Это предусмотрено инструкцией, миссис. Вам не следует жаловаться. Ведь вы тоже приезжая?.. — и Хатчисон опять быстро скользнула взглядом по лицу Натальи Федоровны.

— Что?.. При чем тут я? — Наталья Федоровна не поняла сразу смысла последней фразы. Потом догадалась, покраснела, вспыхнула и вызывающе громко подтвердила: — Да, я приезжая. Только... не помещица, не купчиха, не миллионщица. Я не от революции бежала, я к мужу приехала.

— Господи, охота же вам на рожон лезть, — сказал молчавший до сих пор заведующий приютом — толстый мужчина с хитроватым лицом конского барышника. Он стоял в тени, посматривал исподлобья на Наталью Федоровну, но больше всего был озабочен тем, чтобы поймать взгляд Марча. В такие минуты он разводил руками, жестами и мимикой выражал категорическое несогласие со своей помощницей. Случайно оказавшись на посту заведующего приютом, он меньше всего думал о том, как улучшить положение подопечных детей, а все старания прилагал к тому, чтобы побольше урвать для себя. Свою должность он рассматривал как выпавший на его долю фарт. — Да ведь оно, если рассудить, и правильно, — говорил он, выдвинувшись вперед и сверля Потапову буравчиками глаз. — Возле одной печки весь свет не обогреешь. А кое-кому и тепло от нее и сытно. И неча тут скандалить, когда все можно в надлежащий порядок произвесть. Желают они зачислить вас на паек — соглашайтесь. Спасибо еще надо сказать.

— Как вы смеете предлагать мне это? — спросила Наталья Федоровна, и глаза ее гневно вспыхнули. — Я вас ненавижу, — шепотом добавила она и, брезгливо передернув плечами, сделала отстраняющий жест.

— Да ты не шебаршись, — хмуро бросил заведующий, отступая обратно в тень. — Вот идеалы развела, прости господи! Ваша-то песенка сладка, да коротка. Фьюить!.. и Митькой звали...

— Вы думаете? — Наталья Федоровна, сощурясь, посмотрела на него. — А я вам подам совет: уходите-ка подобру-поздорову. Хотя таких, как вы, надобно в тюрьму сажать, — и она повернулась опять к американцам. — Если ваш Красный Крест действительно ищет нуждающихся — так это приютские дети. Вы видели, в каких ужасных условиях они находятся. Они раздеты, босы и голодны.

— Поверьте, миссис, мне от всей души жаль ваших детишек! — сказала Хатчисон, посмотрела на Марча и по-английски что-то сказала ему.

Марч утвердительно кивнул головой.

— Мистер Марч не знал, что положение настолько плохо. Он подумает, что можно сделать, — перевела мисс Хатчисон. — Вы можете сейчас взять сгущенное молоко для маленьких.

— Йес, йес! — Марч повернулся вместе с табуретом, начал проворно переставлять банки с полки на стол. — Вот это можете забрать сейчас, — сказал он, когда вся пирамидка, возвышавшаяся над его головой, оказалась на столе.