На Востоке

Федюнинский Иван Иванович

Оставшиеся в живых враги в панике побежали обратно, подгоняемые беспощадным огнем пулеметов. Провалилась и эта атака противника. Наши потери были минимальными. Враг же понес значительный урон.

Мы полагали, что теперь-то противник успокоится, по крайней мере на несколько дней. Но нет - его упрямство не знало границ. 24 июля бой вспыхнул снова. Подогретые рисовой водкой, подгоняемые палками капралов и страхом перед дулами пистолетов офицеров, японские солдаты неоднократно пытались то на северном, то на южном участке атаковать позиции советско-монгольских войск. Но каждый раз, не выдержав мощного огня артиллерии, орудий и пулеметов, закопанных танков, откатывались назад, оставляя на поле боя большое количество убитых и раненых.

В

ночь на 24 июля японцы предприняли атаку на роту старшего лейтенанта Шевелева. Коварный враг пошел на хитрость. Перед тем как перейти в наступление, он выслал на фланги подразделения двух лазутчиков. У читателя может возникнуть вопрос: почему на фланги? Ведь наши войска были в обороне. Да, в обороне, но, как я уже говорил, пехоты не хватало, и создать сплошную линию обороны не удалось. Между подразделениями имелись промежутки. Через них и просочились лазутчики. Истошным голосом они начали кричать банзай, стараясь создать видимость, что рота окружена, и тем самым посеять панику среди бойцов. Однако это им не удалось.

– Спокойно, товарищи, - сказал Шевелев.
– Не впервой нам драться с самураями. Не хватит патронов - штыками отобьемся.

– Будьте уверены, отобьемся!
– разом ответили несколько воинов.

Личный состав хладнокровно ожидал приближения противника. В темноте не видно было их цепей. Потом выяснилось, что они ползут по-пластунски. Когда враги приблизились метров на 40 - 50, отчетливо обозначились их фигуры. По команде старшего лейтенанта бойцы открыли огонь из винтовок и пулеметов. Наиболее сильные и ловкие красноармейцы стали бросать гранаты.

Противник сделал попытку броском ворваться на позицию роты, но плотным огнем был отброшен назад. Вновь и вновь японцы бросались на подразделение и каждый раз откатывались на прежние позиции.

Бой длился около трех часов. Не добившись поставленной цели, враг позорно отступил, оставив на поле боя большое количество убитых и раненых. В роте старшего лейтенанта Шевелева потерь не было. Лишь один человек получил ранение.

В этих боях мы в своем полку широко использовали снайперов, их умение без промаха разить врага. Чтобы предупредить неожиданную атаку неприятеля, мы выставляли на фланги нашей обороны и на 100 метров впереди снайперов. Такие позиции для них мы выбирали не случайно. Их меткий огонь не позволял японцам скапливаться в барханах. При первой же попытке врага просочиться маленькими группами в лощину снайперы меткими выстрелами уничтожали его. Стоило только из группы в три-четыре солдата убить одного, как остальные в панике убегали.

Искусно действовал снайпер комсомолец С. Т. Кузин. Когда в результате одной из атак японцам удалось закрепиться перед флангом 1-го батальона, он стал методично выбивать их окапывающихся пехотинцев. В стане врага началась паника. Беспорядочной толпой японцы побежали вспять и тут же попали под огонь наших пулеметов. Немногим удалось скрыться.

В то время как мы, пехотинцы, артиллеристы и танкисты, били японцев на земле, наши соколы громили их в воздухе. Они не давали врагу возможности беспрепятственно подбрасывать резервы из глубины к району боевых действий. Мы знали, что наши летчики встречали противника за 20 - 30 километров от линии фронта и сильными штурмовыми ударами рассеивали его, наносили значительный урон.

Это ослабляло силы врага, расстраивало его планы, помогало нам потом бить его на земле.

После многих бесплодных атак, которые принесли японцам не успех, а лишь большие потери, боевой дух противника в значительной степени упал. 25 июля он прекратил наступательные действия и перешел к обороне.

В этот период резко обострилась обстановка в воздухе. Чтобы завоевать господство, японское командование перебросило в район боевых действий своих лучших летчиков из Китая. В небе Монголии развернулись жаркие бои. Мы были свидетелями многих воздушных схваток, которые развертывались над

нашими головами, восхищались мужеством и умением наших братьев по оружию. Рассказы о действиях наших летчиков в эти дни были наиболее популярны. Особенно часто можно было услышать имя Витта Скобарихина. Он изумлял своей храбростью, искусством ведения боя. Враг не раз изведал силу его ударов: не одного японского стервятника вогнал он в монгольскую землю.

Однажды группе наших самолетов была поставлена задача нанести штурмовой удар по войскам противника. Прикрывать их поручили подразделению В. Скобарихина в составе шести истребителей. И вот отважные соколы в небе. Они шли выше и правее штурмовиков, зорко следя за небом. Вдруг из-за облаков показалось восемь японских истребителей. Враг раньше заметил наши самолеты и, пользуясь преимуществом в высоте, устремился на них в атаку. Советские истребители сделали разворот и тут же стали набирать необходимую высоту. Однако это им не удалось сделать. Самолеты противника уже устремились в атаку. Одному нашему истребителю зашли в хвост сразу два вражеских. Скобарихин увидел это и бросился на выручку товарищу. Сначала он хотел, набрав высоту, занять более выгодное положение для атаки японского самолета, но понял, что не успеет это сделать. Враги могут сбить попавшего в беду летчика. Дорога каждая секунда.

Тогда Скобарихин принял единственное решение, в результате которого можно спасти боевого друга, - идти на таран. Самолет Скобарихина ударил винтом по хвосту японского истребителя. Обе машины от удара перевернулись в воздухе. Вражеский самолет вспыхнул и камнем полетел к земле. Витт на мгновение потерял сознание, но, придя в себя и увидев, что истребитель падает, собрал всю волю, выровнял машину и со снижением повел ее на свой аэродром. Здесь его ждали боевые друзья. Летчик искусно посадил поврежденный истребитель на поле аэродрома. Товарищи тепло поздравили его с очередной победой.

Бои показали, что наши летчики превосходили в мастерстве хваленых японских асов, наносили им сокрушительные удары. За период 23 июля - 4 августа они сбили десятки самолетов врага. Впоследствии частенько случалось и такое: увидев советские самолеты, японские воздушные пираты, не принимая боя, попросту удирали.

Хочу заметить, что в июле советско-монгольские войска по своей численности уступали японским, особенно в пехоте. Поэтому нам приходилось вести бои в весьма тяжелых условиях. Фронт обороны был значительным. Между отдельными частями и подразделениями имелись немалые промежутки, которые часто прикрывались слабыми силами - вплоть до отдельных постов или разведывательных групп. Конечно, противник часто направлял свои удары именно в промежутки. Для отражения атак надо было быстро перебрасывать подразделения с одного участка на другой, иногда на значительные расстояния, и с ходу посылать их в бой.

И тем не менее, несмотря на все эти трудности, наши войска с честью справились со своими задачами. Они не пустили японцев к Халхин-Голу и удержали выгодный плацдарм на восточном берегу реки, который был использован для последующего решающего наступления советско-монгольских войск.

Итак, 25 июля снова наступило затишье, хотя весьма относительное, ибо редкий день проходил спокойно, без стычек. Японцы предприняли множество атак, чтобы отбросить нас за реку Халхин-Гол. Но это им не удалось. Тогда они сменили тактику, решили подорвать боевой дух красноармейцев и командиров, начали разбрасывать листовки, в которых писали, что мы окружены императорской японской армией и у нас нет иного выхода, как только сложить оружие и сдаться в плен. Наши бойцы и командиры, находя подобные листовки, смеялись над их содержанием, а заодно и над врагом, прекрасно понимая, что не от хорошей жизни японцы прибегают к такой форме воздействия на наши войска. Значит, теряют они веру в свои силы, чувствуют приближение бесславного конца. Все листовки они немедленно сдавали командирам для уничтожения.