На все времена
Шрифт:
Но танцевал, причудно пел,
В полях он весело резвился,
В душе об участи жалел.
Лишь радостных людей веселье
Катилось к месту, где он был,
Или народа новоселье
И молодой задорный пыл
В селе блуждали – он покорно
И удивительно проворно
То место чудом покидал.
А там уже с тоской бежал
В вековый лес, где великаны,
Спокойствием возвысив
Стояли. Там он засыпал.
Когда ж старухи голос нервный
Его винил в пустых делах,
То старика карман безмерный
Служил защитой. Как в стенах,
Он там скрывался и, печальный,
Взирал сквозь ткань на Мир большой,
И вздох груди многострадальной
Стеснял неразвитой рукой.
Не по вине своей нахлебник,
Но в Сердце жаждущий помочь,
Опять ребёнок встретил ночь
В сыром лесу, где, как волшебник,
Ступал он меж седых древов,
Играя нежные мотивы,
И у корней могучей ивы,
Найдя остаток дивных снов,
Решил покинуть отчий кров.
Лишь Солнце снова поднялось,
Окутав Звёзды сном лазурным,
В селе движенье началось.
Лоскутный люд потоком бурным,
Прослыша только ранний слух
(Пропажа быстро разнеслася),
Толпою в лес пошёл. Велася
Повсюду речь на разный Дух.
Один входил во смех безбожно,
Другой с вниманьем, осторожно
Искал. А третий, как петух,
Кричал, но оставался глух.
Так день прошёл, и с чувством разным
Народ стекался уж к домам:
Один – со смехом несуразным,
Другие шли к своим стенам
С тоскою на челе разбитом,
Иной народец помышлял
Об ужине довольно сытном
И носом по пути клевал.
Вновь ночь пришла. Погасли свечи,
Народные умолкли речи.
Старик лишь молча, сам не свой,
Сидел с желаньем непонятным
И изредка словцом невнятным
Тревожный нарушал покой.
Свеча дрожало, он рукою
Её от ветра ограждал
И думой, мрачной головою,
Природу втайне проклинал:
«Судьба-злодейка… С Богом, сын».
Малыш, проснувшись, вспомнил речи
Старухи и
Он с ними не желал уж встречи.
А потому среди ветвей
Иглу сыскал он, плотик справил
(Иглою защищаться мог
Он среди тягостных дорог)
И к городу его направил.
Вот Солнце за море скатилось.
И среди каменных колон
Он оказался. В нём теплилось
Желание: какой-то сон
Найти, очаг и добры взгляды,
Не требуя иной награды.
Взамен бы мальчик только пел.
Когда б он песней надоел,
То молча, внемля лишь рассудку,
Он доставал бы верну дудку
И в уголочке бы сидел.
Так он мечтал среди прохлады.
Стеснённый сумраком ночным,
Всё брёл. И вот увидел дым –
Костры горели. На все лады
Там веселилась детвора,
И у мраморного двора
Цветущие пестрели сады.
Туда он тихо подошёл,
Вздохнул и в дом затем вошёл.
Ступал он тихо, осторожно,
Но в чуждом доме невозможно,
Поверьте, не наделать шум:
Игла из рук его упала,
По полу шумно застучала –
Он стал безжизнен и угрюм.
Боясь встревожить чьи-то нравы,
Он тихо за альков зашёл.
Стоял там долго… Час пришёл!
Тревожный час грядущей славы,
Когда в ту комнату вошли
Толпы людей. И до земли
Они склонились. Поз почтенных
Там стало множество… Малыш
Союз увидел соплеменных
И затаился словно мышь.
Спустя мгновенья застучали
Шаги из комнаты другой,
И человек вошёл большой.
К нему все взоры обращали
И долгих лет ему желали,
А он с седою головой
Смотрел презрительно, сурово
И, возвышаясь над толпой,
Ей говорил насмешки слово.
Вот сели все. Достали карты.
На власть земель игра пошла.
Неистощимые азарты
Там начались, идея зла
Здесь источалась беспримерно,
И проигравший уходил.
И только тот сидел бессменно,
Кто злые речи говорил.
В стенах тлетворного желанья
Он насаждал бессилья Дух,
Конец ознакомительного фрагмента.