На всех парах
Шрифт:
Мокрист стоял посреди вагона охраны, позволяя своему телу слиться с движениями поезда. Он покачивался, когда поезд покачивался и концентрировался на том, чтобы устоять на ногах. В конце концов, если придется драться, - думал он, - ногам нужно осознать, что их ожидает. Ваймс полюбопытствовал, что это он делает, но когда Мокрист попытался объяснить, только насмешливо фыркнул.
— В общем и целом, мистер Губвиг, я пытаюсь обезвредить тех, кто пытается обезвредить меня. Это очень простой метод. Весьма нехитрый, но он всегда помогает мне остаться в живых… он и еще понимание того, что почти у всего на свете есть пах, а почти на каждой ноге есть ботинок.
В качестве наглядного пособия раздался звук ударяющегося о вагон камня и металла.
Поезд ехал через расселину, которая только однажды пропускала вагоны, так что Железная Герда почти касалась скалистых склонов, проходя мимо них на половине своей скорости.
Вагон охраны оказался в осадном положении, и только позже Мокрист узнал, что глубинники шествовали по сторонам расселины.
Несколько незадачливых гномов приземлились на платформу Флюорита, и хотя самый большой стражник в душе был сущим котенком, два глубинника, пытающиеся откалывать от него породу, привели его в немного резкое настроение, так что теперь котенок сражался, как тигр. Он выкрикивал тролльские проклятия, которые буквально светились красным в воздухе, после того, как их произносили.
Успокаивая нервы, Мокрист схватил рельсосгибочный пресс и открыл опускную дверь на крышу – к первобытной радости глубинников, пытавшихся впихнуть его внутрь. Но какое чувство удовлетворения бы ни испытывал гном, оно было начисто сметено норовистым металлическим прутом, который с приятным лязгом ударился об его челюсть.
Мокрист не удивился, услышав, что за ним карабкается Ваймс. И теперь, окруженный несколько дезорганизованными гномами, Ваймс сорвал с себя рубашку. Гномы прибывали, и Мокрист видел, как они один за другим осознают, что их будущее находится в руках легендарного Хранителя Доски. Освобожденный шрам на запястье командора почти пульсировал в полутьме. Главной ошибкой глубинников было то, что они замерли, уставившись на него, потому что командор обрушился на них, как говорят в Анк-Мопорке, как библиотекарь.
Ваймс бросился в дальний конец вагона и отбросил одного обезумевшего глубинника так, что тот приземлился на крыше другого вагона. Словно в балете глубинники кружились и падали на рельсы внизу. А теперь еще и гоблины подключились, чтобы сделать день глубинников немного более интересным: гоблины в доспехах со всей определенностью не помогали сражаться.
Опускную дверцу и примыкающую к ней панель вырвали с крыши вагона и, сражаясь с особенно свирепым гномом [84] , Мокрист увидел, как Детрит подымает свой гигантский арбалет в отверстие и кричит: «Миротворец!» - сигнал ко всем, в ком осталась хоть капля разума, как можно скорее найти прикрытие. Дротики, которыми стрелял миротворец, были из твердой древесины, что делало их ужасающе опасными. И когда Детрит был действительно в ударе, оружие плевалось деревом с такой скоростью, что дротики загорались налету. Не металл – только дерево, но дерево, движущееся так быстро, что расщеплялось еще на тысячи дротиков в процессе движения.
84
Манера боя Мокриста была не лишена причудливости, поскольку он придерживался мнения, что, если ты не знаешь, что будешь делать в следующий момент, враг тоже этого не поймет. В конце концов, это рукопашная, а рукопашную не контролирует никто. С тем же успехом можно пытаться остановить ураган.
Когда гром стих, Детрит закричал ему:
– Эй, мистер Губвиг! Один бежит назад! Пескососы знают, где отцепляется паровоз!
Мокрист обернулся и к своему ужасу увидел, как Железная Герда на огромной скорости отделяется от теперь неподвижного вагона охраны. Он посмотрел вниз на Флюорита, который держал в каждой руке по глубиннику, под оглушительные крики столкнул их головами и выбросил в темноту между путями.
—
Рывком Флюорит намертво остановил вагон охраны, и Мокрист спрыгнул вниз на вибрирующую платформу.
— Отличная работа, мистер Флюорит. А теперь достаньте, пожалуйста, ту штуку, которую сделали для вас ребята мистера Симнела.
Своим забавно детским голоском Флюорит ответил:
— Да, мистер Губвиг, я могу сделать это, а еще могу отбуксировать вагон.
Ваймс спрыгнул с крыши, где он усложнял жизнь глубинникам – ныне пребывающим на самом ее дне – с криком:
— Какого черта происходит?! Почему мы остановились и где остальной поезд?
— Это сволочи отцепили нас! – заорал Мокрист. – Но с этим мы справимся. На платформе Флюорита есть дрезина… на всякий случай!
И, действительно, как только педали дрезины начали вращаться, вагон охраны разогнался и выстрелил как стрела в сторону исчезнувшей Железной Герды.
Большое лицо Флюорита сияло, пока он крутил педали, как… ну… Флюорит, потому что никто другой не смог бы заставить платформу лететь вдоль рельс. Она скрипела и скрежетала, но огромные ноги тролля двигались вверх и вниз так, что казались размытыми, и внутренний демон Мокриста фон Губвига шепнул: «Маленькая педальная машина, которая поможет кому-нибудь передвигаться быстрее. Стоящая идея, запомни ее».
Свисток Железной Герды эхом прокатился по каньону, и Ваймс закричал:
— Подвези меня к поезду, офицер!
Тролли вообще-то не потеют. Вместо этого на них начинается что-то вроде цветения. Флюорит проворчал:
— Немного сбился с дыхания, командор… но я стараюсь.
Дрезина Флюорита, по-прежнему тянувшая за собой вагон охраны, включая принявших лежачее положение глубинников, врезалась в последний вагон, и прежде чем она отскочила обратно, он рванулся вперед и обеими руками вцепился в буферы. Ваймс пробежался по обширной спине тролля и мгновенно словно демон взлетел в осажденный вагон. Мокрист последовал за ним так быстро, как смог. Глубинники и бурильщики были повсюду, все еще пытаясь проникнуть в бронированный вагон сверху, и теперь вопрос заключался в том, чтобы понять, кто друг, а кто враг. Впрочем, друзей было гораздо меньше, так что определить врага не составляло труда.
— Давайте, парни! К делу, материны дети! – закричал Ваймс назад в вагон охраны. – Вы знаете, кто враг, и вы знаете, что делать! Достаньте их, прежде чем они достанут вас, и не дайте им достать Короля! Я на крышу!
Взобравшись на шатающуюся крышу поезда, Ваймс тут же начал наносить урон врагу, который продолжал спускаться со склонов ущелья на движущийся поезд. К несчастью для атакующих гномов проблема со спуском заключалась в том, что защитники могли легко определить место, куда ты рассчитываешь приземлиться, которое удивительным образом впоследствии совпадало с местом, где тебя настигал рельсосгибочный пресс. В то время как Мокрист и Ваймс, хорошо приспособившиеся к движению поезда, могли держаться на ногах, гномы – с даже с их очень низким центром тяжести – просто не могли сражаться на шатающихся и качающихся вагонах, и двое людей могли просто сбивать их, как кегли. Мокристу было их даже жаль. Идиоты с идеей, и эта идея была такой идиотской.
В тот момент, когда он наблюдал как Ваймс отражает атаку двух поганцев, порыв темноты толкнул Мокриста на спину и вышиб из него дух. Он смотрел прямо в лицо безумию – особой разновидности безумия, искореженного идеализмом. Безумию, которое злорадствовало – что в имеющихся обстоятельствах было не лучшей идеей. Глубинник замахнулся топором, но реакция, порожденная ужасом, позволила Мокристу откатиться в сторону в тот же миг, когда массивное лезвие пробило крышу позади него, раскрошив дерево как раз там, где только что была его голова. Глубинник снова поднял топор, и Мокрист подумал: «Что ж, вот и все… Жизнь без опасности не стоит того, чтобы жить… Может, в следующей повезет».