На всю жизнь и после
Шрифт:
С каждой попыткой бабочка выходила из кожи легко и оставалась материализованной гораздо дольше, хотя он не был этому рад: радость теперь под строжайшим запретом на время тренировок. Юноша сохранял хладнокровие и эмоциональную пустоту как можно дольше, но чувства и эмоции рано или поздно прорывались. К концу дня Борис не понимал, как он ощущает себя — грань между обыденным и бесчувственным состоянием совершенно размылась. Его будто выдавили как тюбик зубной пасты, и заполнили туманом, который вяло поддерживал в нём форму.
Ровно в конце рабочего дня Виктор
— Как успехи? Вышло?
Борис собирался в очередной раз материализовать бабочку, но для демонстрации мастеру он стал подальше и выставил вперёд указательный палец. Через несколько секунд бабочка приземлилась на его ноготь, и он повернул своё безэмоциональное лицо в сторону Виктора в ожидании любой реакции, главное чтобы она была.
— Джон был прав, я и вправду везучий. Держись этого курса и уже через месяц будешь ходить домой по ночам один.
«Ещё месяц?!» — запротестовал в душе юноша. Бабочка вмиг обратилась в дым и вернулась в свиную кожу.
Виктор развёл руками.
В голову юноше пришла мысль — внезапное озарение, неожиданное и чаще всего полезное. Каждый раз, когда мастер его провожал, не было даже намёка на то, что где-то рядом есть одержимые: никаких засад, нападений, даже слежки. Вчера он в действии видел иллюзии Джона. Почему бы той парочке в чёрном не быть плодом воображения, вызванного табачным дымом. По улицам ходит множество курящих людей, которых не особо волнует мнение некурящих рядом с ними, — Борис мог вдохнуть тот самый дым. Если его догадка верна, то зачем Виктору это делать? Держать в страхе, чтобы каждый раз возвращался и делал, что велят.
— На всё нужно время. Хочешь быть лучше всех — времени тоже нужно тратить больше всех. Ничего втянешься.
«Что это он такой любезный?» — подумал Борис.
— Вы говорили, что мы пойдём покупать мне одежду.
— Не покупать, её сошьют на заказ. С тебя будут снимать мерки, поэтому надо помыться.
— Да от меня не воняет, — запротестовал юноша. — Тем более я утром мылся.
— То было утром, а сейчас вечер. По-твоему ты целый день не потел?
— А не всё ли равно? Мы платим и можем пахнуть, как хотим.
— Платить буду я, поэтому пахнуть ты должен, как я хочу. Тем более, ты тоже теперь в сфере обслуживания, привыкай уважать коллег. В будущем ты будешь делать татуировки на разных местах, и они не все приятно пахнут. Работу ты вряд ли сможешь сделать хорошо, если тебя будет раздражать вонь.
Борис еле слышно вздохнул.
— Ваша правда. Мне домой сходить — душ принять?
— Долго, — Виктор достал из шкафа банный, ворсистый полотенец, — Держи. Выходишь из комнаты, налево и прямо до упора; открываешь дверь, налево туалет, направо душ. Вот ключ от душа. Можешь пользоваться, чем хочешь. Только не задерживайся.
В маленькой душевой царил идеальный порядок, который был приятным дополнением к свежему ремонту. В левом углу стояла стиральная машина, а в правом душевая кабинка. Борис повесил вещи и ступил босыми ногами на кафель цвета какао — похоже Виктор расщедрился на тёплые полы.
— Готов выдвигаться? — спросил Виктор, когда Борис вошел в приёмную.
— Может одеколоном побрызгаться? А-то мало ли.
Татуировщик не удостоил эту фразу никакой из его фирменных гримас, а просто открыл входную дверь и жестом пригласил пройти на выход.
— Слушай, Борис, постарайся впредь не шуметь. Слышимость во всём здании слишком хорошая. Моя-то рука не дрогнет, но вот клиент может.
— Да, извините. Не справился с эмоциями.
— В дальнейшем тебе нужно будет сохранять состояние, которого ты добился сегодня, в любой момент, даже если он будет экстремальным.
Эту беседу они вели на задних сидениях новенького трамвайчика. Мастер объяснил, что можно пройтись и пешком, но на это уйдёт не меньше часа. В салоне было немного народа, да и пробки к этому времени уже практически рассосались.
— Ещё один важный момент. Я тебя просил найти значение татуировки Каштана. Что-нибудь нашёл?
У Бориса ёкнуло сердце, и выступил холодный пот на спине, но потом резко отпустило.
— Я ничего путного тогда не нашёл. Вы сказали, что уже не надо, и я больше не искал.
— Я тогда сказал «позже». Оно и наступило. Жалко конечно, но ничего страшного. Для этого нужно особое творческое чутьё, чтобы видеть суть предметов искусства. Причём для этого не достаточно лишь уметь рисовать.
— Татуировки — искусство? Что? Разве искусство это не картины, скульптуры, куклы, фильмы? Их можно на выставках показывать, и живут они дольше, чем их создатели. А с татуировками такую кашу не сваришь.
— Сегодня прямо день ликбезов. Искусство — это образное отражение реальности. Реальность Каштана такова, что он недоверчив, как ты мог заметить в тот день. Вот поэтому я посоветовал ему набить именно такую татуировку. Его недоверие — реальность — отражается косвенным образом с помощью тату — искусства.
— Припоминаю, когда я искал значение этого тату, натыкался на что-то подобное.
— Не сомневаюсь. Ты пока не опытен в этом, чутьё разовьётся со временем.
«Да что с ним не так? Наверняка что-то задумал», — промелькнуло в мыслях Бориса.
Они проехали мимо цирка — не высокого, но крупного здания, которое напоминало окаменелую летающую тарелку. По всей окружности натянуты баннеры с рекламой представлений. Само здание было невзрачно бежевым, разбавляли эту серость красками только эти баннеры и разноцветные буквы «ЦИРК» на самой верхушке. Борис с бабушкой ходили в другой цирк, который был похож на этот.