На всю жизнь

Райан Нэн

Широкая улыбка Большого Альфреда исчезла с лица. Жестикулируя огромной рукой, он произнес извиняющимся тоном:

— Нет, Николас. Спасибо тебе, но я должен отказаться. Вступив в армию, я принял обет воздержания. — Для вящей убедительности он покачал головой. — Я больше не пью спиртного.

Ник продолжал самоуверенно улыбаться. Пожимая широкими плечами, он произнес:

— Разве это называется распитием спиртного, если мы выпьем по бокалу шампанского?

— Шампанское — алкоголь, парень. Придется мне пропустить.

— Разумеется.

Хорошо. Я понимаю. — Ник проявил снисходительность. Он отставил в сторону шампанское и бокалы. — Но есть тебе еще разрешается, а, приятель?

Большой Альфред снова улыбнулся:

— Это конечно, мой мальчик. Не возражаю, если ты считаешь, что я голоден.

Ник положил руку на плечо Альфреда и повел его в столовую.

— Я тоже голоден. После часа нашего тренировочного боя я испытываю зверский аппетит. — Приглашая Большого Альфреда сесть, Ник добавил: — Спасибо тебе еще риз.

— А, не стоит благодарности. Мы вскоре снова займемся этим, — произнес Большой Альфред. Он уселся и пододвинул стул поближе к столу. Ник занял место напротив него. — Знаешь, в прошлый раз я рассказывал… — Слова Большого Альфреда застыли на устах, когда он увидел вошедшего с большим сервировочным подносом Лин Тана.

Ореховые глаза англичанина раскрылись в ожидании. Он ноздрями втянул воздух. Когда Лин Тан поставил перед ним большое блюдо, его багровое лицо выражало восторг. Поджаренный до румяной корочки кусок филея толщиной в два дюйма, занимающий все большое фарфоровое блюдо, шипел в собственном ароматном соку.

— Что думать, Большой Эл? — спросил Лин Тан. — Бифштекс в порядке, да?

Альфред Дьюк расстелил на коленях белую салфетку, взял в руки нож и вилку, отрезал кусок филея и отправил его в рот.

Он прожевал кусок, вздохнул и закатил глаза. — Не пробовал бифштекса с тех пор, как ушел из «Карусели», — признался он по-детски простодушно. — Я забыл, что бывают такие вкусные вещи. Великолепно, Лин Тан!

Лин Тан довольно хохотнул.

Ник ухмыльнулся:

— Приятного аппетита, старина.

Большой Альфред, просияв, кивнул и снова принялся за толстый сочный бифштекс.

— М-м-м, — замычал он с выражением блаженства на лице.

Лин Тан старался продлить его блаженство. Слуга-китаец внес большие дымящиеся блюда с ирландским картофелем, стручковой фасолью, морковью, сладкой кукурузой и спаржей. Прямо перед Большим Альфредом была поставлена корзинка с горячими булочками и хлебцами, а также тарелка с только что сбитым маслом. В стакан ему было налито холодное молоко. Затем Лин Тан исчез, оставив друзей наедине.

В первые минуты обеда Ник не отвлекал своего гостя разговорами. Он мудро позволил огромному проголодавшемуся англичанину сосредоточиться исключительно на поглощении безупречно приготовленной еды.

Ник не испытывал такого уж голода. У него на уме было кое-что поважнее еды. Однако он встряхнул салфетку, расстелил ее на одном колене и присоединился к Большому Альфреду.

Выжидая благоприятный

момент, Ник начал говорить о своем салуне. Он рассказал своему другу, что дела пошли в гору. От этого разговор перешел на печально известный преступный клан и приводящие в ужас похищения в канун Нового года. Друзья сошлись на том, что власти не хотят впутываться в эту историю. Для розыска и задержания членов банды делалось явно недостаточно.

Наконец, после краткой паузы, Ник спросил, как обстоят дела в портовой миссии армии. И вежливо выслушал обстоятельный ответ Большого Альфреда.

— А что… — небрежно произнес Ник, — рыжеволосая капитан в юбке и в самом деле та, за кого себя выдает? Сама-то она придерживается того, что проповедует?

Быстро глотая и вытирая рот белой салфеткой, Большой Альфред кивнул:

— Да, это так, Николас. Капитан Кей Монтгомери — самая удивительная женщина. Знаешь, эта девчушка…

И без дальнейшего принуждения Большой Альфред начал пространный монолог, посвященный капитану Кей Монтгомери. Описывая эту хрупкую девушку, которая была капитаном армии, он старался подбирать возвышенные и образные слова.

— Капитан Кей — гений ораторского искусства, — утверждал Большой Альфред. — Она прирожденный лидер. Она обладает бесстрашным и дерзким духом.

— И все в таком роде? — бесцветным голосом спросил Ник. — Она, должно быть, необыкновенная женщина.

— Единственная в своем роде, говорю тебе, — с твердым убеждением произнес Большой Альфред. — Знаешь, эта неутомимая, никогда не жалующаяся крошка весь день ходит из дома в дом, выполняя любую необходимую работу.

— Достойно восхищения.

Большой Альфред положил себе на тарелку остатки картофельного пюре.

— Капитан не боится запачкать руки. Я видел, как она заходила в самые мрачные, грязные дыры, которые только можно себе представить, закатывала рукава и принималась за работу. — Большой Альфред в восхищении — встряхнул головой. — Она моет полы, ползая на коленях. Она ухаживает за больными, купает младенцев, разбирается с пьяными отцами, дает советы попавшим в беду мальчикам и девочкам.

Англичанин продолжал восхвалять Кей, поглощая огромный кусок горячего яблочного пирога, залитого сверху расплавленным сыром, а затем щедрую порцию сладкого карамельного крема, плавающего в густом коричном сиропе. Наконец он отвалился от стола и похлопал набитый живот, принимая вторую чашку свежесваренного кофе.

— Похоже, что капитан — достойный похвалы командир, — сказал Ник.

— Она просто огонь, — согласился Большой Альфред. Ник с улыбкой достал коробку сигар «Монте Кристо», предлагая одну из них Большому Альфреду.

— Сигару с кофе?

— О нет, мой мальчик, нет, — отказался Большой Альфред, задержавшись взглядом на ровном ряду дорогих сигар в серебряном портсигаре. — Я дал обет…

— … воздерживаться от курения табака в любом виде, — закончил за него Ник.

— Да, парень. Но ты кури.