На выдохе сна
Шрифт:
– Да, я думаю, что им там хорошо, раз они такие светлые были, радостные. И тебе не надо из-за них так сильно расстраиваться.
– Да хотелось бы, – сказал Глеб с кривой усмешкой, – но, не знаю, получится ли. А если еще и Настька…
– Глеб, мы постараемся с тобой для нее все сделать, что возможно, правда?
Глеб кивнул.
– Слушай, можно еще спросить тебя?
– Конечно. Спрашивай.
– Так навь во сне приходит, чтобы попрощаться?
– Да по-разному. Иногда попрощаться, чтобы близкий не страдал, не скучал выше меры. Мы ведь всегда испытываем перед умершими вину. Особенно, если это близкие. Что не успели что-то сделать, выполнить свое обещание, побольше побыть с ними, лишний раз выразить свою
– А другие зачем приходят?
– И за этим, и за другим. Бывает, нужно что-то покойнику. Беспокоит что-то его. Может, какое-то дело осталось незаконченное, может, наоборот, что-то ему не дали. Вон много случаев бывает, когда не положили в гроб покойнику нужной ему вещи или любимую одежду не надели. Тогда приходит, жалуется.
– Слушай, ну точно. Мне бабка тоже такую историю рассказывала. Про свою сестру младшую. Сестра у нее умерла молодой, это после войны было. Не помню, от чего она умерла, только была она незамужней. И как водится, положили ее в гроб в одежде невесты: в белом платье, в фате, а на ноги ей надели белые туфли на каблуках. Она их как раз незадолго до этого купила себе. И вот проходит какое-то время после похорон, и прабабка моя бабке моей, то есть дочери своей, говорит: «Не знаю прям, что делать. Дунька-то мне вторую ночь подряд все снится и снится. Жалуется, что похоронили мы ее в этих туфлях на каблуках. А ей на том свете ходить в них неудобно. Говорит, поезжай, мол, мать, в город. Там в магазине таком-то и таком-то продаются тапочки удобные. Так ты мне их передай, а то мочи нет, как мучаюсь я. Чего делать-то, Клав?» Моя бабка говорит: «Раз просит, надо сделать. Я, мать, съезжу и куплю. Ты не волнуйся. Только как я ей тапки-то эти передам?» – «А она говорит, что надо поехать в село такое-то и найти там зеленый дом под высокой крышей. Наличники на нем белые с голубым, а перед домом береза растет. Надо там через Михаила какого-то ей тапочки эти передать». Бабка немало удивилась, конечно, но назвался груздем – полезай в кузов. Короче, после работы поехала она в магазин, какой во сне сестра называла. Купила там тапочки эти белого цвета. Действительно, продавались они там. На другой день, была ни была, поехала она в село это. Приехала, а что дальше делать, и не знает. Походила она по селу – и правда, в самом центре дом стоит, про какой Дунька во сне говорила. Зеленый с белыми наличниками. И береза тоже есть. Стоит бабка около этого дома, а зайти не может. Неудобно ей: как объяснить людям странность такую. А тут из дома женщина выходит. Ну бабка осмелилась, к ней и подошла. Извините, говорит, а у вас есть в доме Михаил? Женщина эта в слезы. Оказалось, что Михаил этот – сын ее. И он умер как раз два дня назад. Скоро похороны должны быть. Бабка прямо обомлела. А потом рассказала ей все про сестру свою и про просьбу ее. Как она снилась и просила тапочки ей через Михаила передать. Та женщина тоже поплакала, потом говорит: «Конечно, я все сделаю, тапочки я эти в гроб к сыну положу. Он, видимо, ей их и передать должен на том свете». Бабка ее поблагодарила, тапки оставила и уехала. Такая вот история. Только я раньше думал, что это все брехня, сказка такая. А теперь не знаю, что и думать.
– Мы не знаем, что для них может быть важным, а что нет.
– Слушай, если из-за такой малости они приходят, то что же, если какое-то серьезное дело осталось?
– Да, тогда бывает, надолго задерживаются и живых беспокоить начинают. Всякое бывает.
– А ты с таким сталкивалась?
– С агрессивным призраком? Да, не раз бывало.
– А рассказать можешь?
– Ты знаешь, Глеб, мне не хотелось бы этого делать. Это обычно очень личные дела. Ты же не думаешь, что если человек умер, то он
– Что, врачебная этика?
– Скорее тайна последней исповеди, – улыбнулась Саша.
– Понимаю.
– Слушай, Глеб, ты все-таки попробуй поспать. Завтра у нас трудный день. Надо многое сделать. Ты спи, а потом меня сменишь.
Саша выскользнула из-под одеяла. Глеб улегся и растянулся на раскладушке.
– Тогда спокойной ночи. И приятных снов.
– И тебе приятных снов. Желательно, без неприятных гостей.
Глеб улыбнулся и вскоре действительно заснул.
Глава 9. Мы все ловцы на золотых брегах
На рассвете Глеб почувствовал, как его толкают в бок.
– Глеб, слушай, можно мне тоже немного вздремнуть? Я уже совсем падаю.
Глеб вскочил. В неясном сером утреннем свете лицо Саши выглядело лицом осунувшегося призрака. Вокруг воспаленных глаз были круги.
– Ложись давай. Я покараулю.
– Ты только надолго не уходи, ладно? Ночью никого не было. Так может, утром… – бормотание Саши стало неясным. Она моментально уснула.
Глеб поежился. В палате было холодно, по полу сквозило. Глеб отлучился на минуту и снова вернулся в палату.
Больница постепенно просыпалась. В коридорах послышались голоса, звон и грохот катимых тележек. Звук нарастал, больница начинала входить в рабочий режим.
В палату заходили врачи. Настю осматривали, делали какие-то процедуры. На спящую Сашу косились, но от вопросов воздерживались.
Выспаться среди шума Саше не удалось. Вскоре она села на раскладушке, мучительно зевая, и потянулась.
– Доброе утро, соня! – улыбаясь, сказал Глеб, который на планшете раскладывал пасьянс.
Саша обиженно посмотрела на него, покачала головой, но от укоров воздержалась.
– Ну и какие планы? Кроме врачей, в палату никто не заходил. Как насчет версии о хитроумном убийце в белом халате? Будем брать с поличным?
– Отставить, – угрюмо буркнула невыспавшаяся Саша.
– Угу. В двенадцать часов тетка обещала приехать и сменить меня. Будем ее дожидаться или слиняем чисто по-английски?
Саша взглянула на часы и заспешила.
– В мои планы пока не входило лобовое столкновение с твоей тетей. Я сматываюсь. Если она вдруг будет обо мне расспрашивать, ничего не говори. Хотя я думаю, что ей сейчас не до этого. А ты дождись ее. Не оставляй Настю одну. И скажи своей тете, чтобы она тоже строго вела учет всех посетителей: кто, во сколько, что делал и так далее.
– Слушаюсь и повинуюсь. А ты сейчас куда?
– Пойду позавтракаю, наверное.
– Поздний завтрак аристократа?
– Он самый. А потом надо ехать. С Наташей можно будет сегодня поговорить?
– Да, как раз удобно. Тетка будет до вечера в больнице, дядя Ваня на работе. Так что Наташка после школы в полном нашем распоряжении.
– Хорошо. Тогда так. Встречаемся в больничном буфете на первом этаже. Перекусим и в бой.
После встречи с тетей Глеб спустился в больничный кафетерий. Он с усмешкой понаблюдал, как Саша отчаянно гоняла по тарелке яйцо с майонезом, пытаясь подцепить его вилкой, и героически пыталась намазать на кусочек хлеба застывшее ледяное масло. Потом подошел поближе.
– Что, с дичью проблемы? Не дается в руки? – весело поинтересовался он.
Саша подняла на Глеба усталое лицо.
– Смейся, смейся. Следующей ночью караулить будешь ты.
– Да без проблем. У тебя такой вид, как будто в последнее время ты вообще мало спишь.
Саша усмехнулась.
– Не в бровь, а в глаз. Я за последнюю неделю ночью только раз и выспалась нормально. У Алексея в доме. Низкий поклон ему за это.
– Слушай, а он знает, где ты сегодня ночь провела?
– Я позвонила ему вчера и предупредила, что занята и раньше следующего дня вряд ли вернусь.