На высочайших вершинах Советского Союза
Шрифт:
что-нибудь трудно. Вот и остальные показались. Послали им на помощь
еще двух и дотащили больного Джамбая до лагеря. Жуткий вид. Рвота,
смертельная слабость, слабое сердцебиение. Положили в мешок — ив
палатку. Дали кофеина, растерли грудь. Долго не прекращалась рвота.
Трудно поверить, что это горная болезнь, хотя симптомы сходятся. Но
обычно при спуске даже очень сильная болезнь прекращается. Бедный
Джамбай! Скромный и славный паренек! Киргизы заботливо
ним. Вечер хмурый. Чуть сыплет снежок.
13 августа. Решаем обследовать скалы пика Орджоникидзе.
Отправляюсь в коротеньких штанишках и в старых ботинках (не так жаль
114
рвать). Медленно и осторожно ставлю ногу на камни, осыпи — редкий
пошевелится или скатится. Небольшие выходы. Иду скорее и легче. Опять
осыпь. Но вот и первые скалы. Осторожно лезу. Становится круче. И вот
почти отвесная стена. Стараюсь очень мягко и осторожно ставить ноги и
браться за уступы. Небольшое, но приятное возбуждение. Тщательно
ощупываю камни, то подтягиваясь на руке, то задирая ногу до руки, боком
около самого камня поднимаюсь до следующего уступа.
Стена подо мною. Приятное чувство победы! Сердце учащенно
бьется. Дальше легче. Вот только камни совсем стали ненадежны. С
двойной осторожностью, не уронив ни одного, кулуарчиком добираюсь до
верха жандарма. А высота заманчиво манит дальше! Вон там за пологим
склоном опять группа скал, доходящих до горизонта. Обязательно сюда, на
левые скалы! Оттуда, должно быть, чудесный вид на пик Коммунизма...
Быстро, и как-то легко поднимаюсь и одышки ни малейшей.
Пологая часть — позади. Впереди опять скалы. Поднимаюсь по
ним, траверсирую. Стена заворачивает полукругом. Иду под ней, в
удобном месте вылезаю по кулуару наверх. Еще немного, и я на крайнем
жандарме.
Пик Коммунизма высится предо мною гигантским массивом. Но
его верх закрыт; тяжелая завеса плотно легла на него. Ветер резкий.
Укрылся на небольшом карнизике и принялся за рисунок.
О черт! Завеса спустилась и закрыла наиболее интересную
верхнюю часть гребня — наш путь. Вскоре и снег повалил. Сделав еще
беглый набросок вершины Орджоникидзе, пошел вниз, быстро скользя по
осыпи, следя лишь, чтобы камни, съезжающие сзади, не развили скорость
и не обломали мне ноги.
Джамбай внушает опасения. Рвота не прекращается. Слабое
сердцебиение, одышка, хрипота. Доктор смотрел, нашел что-то вроде
бронхиального воспаления.
115
14 августа. Печальный день. Джамбаю с утра хуже.
прощупывается. Кофеин совершенно не помогает. Доктор находит
воспаление легких, захватившее целиком оба легких. Делает ему укол. Но
помочь невозможно. В 11 часов Джамбай Ирале умер.
Все были подавлены. Киргизы подняли плач и стенания.
Успокоившись немного, начали обряд. Затем зашили тело в белый кусок
материи. Сперва было хотели сразу же зарыть, но затем решение
изменили, вспомнив, что у Джамбая есть мать в Алтын-мазаре. Решили
увезти труп туда. Это решение, видимо, не окончательно, так как зависит
от прихода каравана. Караван же ожидать раньше чем через два дня не
приходится. Долежит ли Джамбай до тех пор? Мы предложили положить
его пока для сохранности в лед. Отказались, упрямо твердили, что «он ото
льда умер».
Вечером устроили поминки, и всю ночь в палатке покойника горела
свеча. Ночь прошла тихо-мирно.
15 августа. Погода установилась исключительная: ни облачка на
ясном небе.
Событие! Явился топограф Иван Георгиевич со «свитой». Первым
вестником, конечно, был Белов. Глядя на него трудно понять, человек сие
или верблюд — нагружен потрясающе. Сейчас же пошли расспросы насчет
высот. Оказались некоторые изменения. Пик Коммунизма оказался на 300
метров ниже предполагаемой высоты. Несколько ниже оказался и пик
Орджоникидзе. На старой высоте остались пик Калинина, а пик Дарваз —
даже выше на 200 метров.
Иван Георгиевич в этом районе работу закончил. Конечно, без
конца охает насчет трудностей и непроходимости, в том числе и до
перевала по Бивачному (слабо верится!). Тут же не преминул попросить
оператора заснять себя: «Знаете, — говорит, — за работой,— вот
планшетка, дальномер и меня, конечно»...
116
16 августа. Решено сегодня подняться по склонам пика
Орджоникидзе. Инициаторов было немного, но пошли почти все. Остались
лишь Аркадий Георгиевич по болезненному состоянию, топограф да
носильщики.
Я несколько отстал, провозившись с фляжкой и рисовальными
принадлежностями. Догоняю группу уже на осыпи. Оператор идет
последним и упорно выворачивает камни. Даю несколько советов
хождения по осыпи. Он искренне удивлен и обрадован.
— Вы всегда так медленно ходите?
— Да, в горах всегда.
— Это очень хорошо, а то я уже сейчас выдохся.
На этом наша тирада прерывается. На ходу говорить неудобно, к