На высочайших вершинах Советского Союза
Шрифт:
Солнце хорошо пригревает и воздух теплый — минус 3 градуса
(вчера вечером было минус 5). Александр Федорович поправляется
страшно медленно. Все еще очень слаб.
Со скалы виден лагерь «5600». Нам кричат, видимо, горят
нетерпением нас увидеть. А мы не спешим. Сначала отправили уртаков,
затем собрались и сами. Пошли опять в том же порядке.
Носильщики ушли недалеко. На втором жандарме догнали их и
помогли спуститься. Старательно охраняем; лезут ребята
неуверенно. Потом полез Николай Петрович. Что-то ужасно долго, ждать
надоело. Оказалось, изменение в пути: выпали некоторые камни, и спуск
затруднился.
Дальше уже пустяковое дело — идем «пешком». Ух, как приятно!
Почти вся действительно серьезная армия жандармов побеждена и
осталась позади. Впереди длинный волнистый гребень, еще одна скалистая
кочка, пологий гребень и мы уже совсем дома — в лагере «5600».
Носильщики резвятся, дурят, скатываются по снежнику. Снег
растопило, мокроватый, скользит. От прошлой бури еще остался толстый
покров, местами ноги вязнут в следах. Последний раз снимаем кошки.
Через жандарм перебираемся быстро и по снежнику уже топаем без кошек.
Из лагеря на ближнюю кочку вышли встречать нас все его обитатели.
Первой затрещала кинамка. Оператор страшно суетится. Миша Дудин
торжественно говорит поздравительную речь. Сошлись, обнялись и крепко
расцеловались... Приятно все же, когда так тепло встречают и радуются
нашей общей удаче. Оператор продолжает щелкать и трещать, снимая со
144
всех сторон и в разных комбинациях. Доктор сейчас же занялся больными.
Н. Горбунов и Е. Абалаков в лагере «5900»
Появилось еще одно новое лицо и приветствует нас. Это длинный
юноша — строитель станции радист Маслаев. О его прибытии мы уже
знали, знали и о том, что он привез самопишущую годовую станцию. Мы
хотели поставить ее на «5900», но Маслаев поторопился и поставил ее на
«5600». Однако получилось совсем неплохо. Тот же Маслаев ободрил
совсем было упавших духом «низовиков», увидав 3 сентября со склона
пика Орджоникидзе две наши фигуры, поднимающиеся к вершине пика
Коммунизма.
Передохнули. Наговорились вдоволь. Наконец, смотали свое
«шара-бара», и лагерь «5600» был ликвидирован.
Начали спуск.
На карнизе глубокие следы, поэтому кошек решили не надевать. С
легким подкатыванием сбежали вниз. Дорожка заметна, но уже здорово
подтаяла, местами
нависающий ледник тоже отступает. Наградит ли он на прощанье лавиной
или помилует? Давно уже не было больших лавин, а там наверху явно
готовится огромная лавина, она уже медленно отделяется от основной
145
массы, готовая ежечасно нарушить грохотом горную тишину. Но нас
помиловала.
С подкатцем прошли лавинный кулуар, по крутой части съехали
сидя и дальше с подбежкой вниз по извилистой тропе. Отставших еще не
видно.
Знакомый шум ледникового потока. Так бы и выкупался в нем!
Теперь только стена сераков отделяет нас от лагеря. Меня берет радостное
нетерпение, и я все время убегаю вперед. Кончилась ледяная готика.
Вышли на серую зыбь морен, но на этот раз они не удручают: ведь лагерь
уже на виду и там нас ждут! С вершинной морены кричу его обитателям.
В лагере зашевелились. Люди в полушубках, похожие на зверей,
двинулись нам навстречу. Даниил Иванович с рукой как в люльке. За ним
Шиянчик. Данила растрогался, а при упоминании о руке даже всплакнул.
Юрочка все еще бледноватый, но выглядит уже бодрей.
Темно, а Александра Федоровича, давно спустившегося с
последнего ледникового крутяка, все нет и нет. Уже произошла
перегруппировка палаточных обитателей и место ждет больного. Я не
выдержал, иду навстречу, ковыряя в темноте морену. Сверху услышал,
наконец, голоса и скоро встретил отставших. Обняв за шею Мишу и Витю,
как на костылях, медленно передвигается Александр Федорович. Я сменил
Маслова, и мы заковыляли.
В лагере уложили Александра Федоровича в палатку.
Спим втроем в старой нашей палатке. Из палаток доносятся стоны,
хриплое дыхание, многие во сне вскрикивают. Кажется, один я здоров и
сплю за всех.
8 сентября. Лагерь «5600».
С утра начались сборы. Закончились они лишь к 12 часам.
Я пошел с рюкзаком раньше, с расчетом успеть подняться на гривку
и порисовать пик Коммунизма.
146
Погода исключительная. Легко идется по знакомой легкой дороге
вниз. Вот первая гряда сераков. Как все изменилось! Сераки растаяли чуть
ли не наполовину. Особенно неузнаваема дорога у озера: из трудно
проходимой среди грандиозных сераков она превратилась в пустяковую.
От нашего моста не осталось никаких следов: дорога и здесь упростилась
— проходит теперь по берегу. Озеро разрослось и изменило очертания.