На высочайших вершинах Советского Союза

Абалаков Евгений Михайлович

ночью. Продемонстрировал свои наброски вершин под хвалебные гимны

Аркадия Георгиевича и поддакивание бородатого.

Распростившись с товарищами, быстрым шагом подался вниз.

Караван остановился недалеко, и вскоре я его нагнал.

Мои спутники, рассчитывая вернуться сегодня, оставили свои

рюкзаки караванщикам. Посему и я решил пойти налегке, оставив также

рюкзак у караванщиков. Засунув альбом за рубаху, с подбежкой зашагал к

«чертову гробу».

Вот

и озеро в глубине, обходная по крутой насыпи тропа уже

хорошо разработана. Какой изумительный отсюда цирк Калинина, я

раньше и не замечал! Подъем, тропа крутит по морене. Владина «чертова

гроба» пуста. Вот и перевал выползает меж острых пиков. Знакомые места!

Юрта подстанции. У входа кинооператор. Он совсем недавно здесь.

Маслаев не появлялся. (Без приключений не может).

Радушные хозяева (два техника-строителя станции и караванщик,

здоровенный киргиз Козыбай) угощают нас супом из кутаса*.

Тревожит судьба радиста Маслаева. Пошел навстречу. Вышел на

морену — вижу уже к самому низу спускается фигура. Маслаев!

— Где ты пропадал? — спрашиваю.

— Очень высокий перевал. Лез, лез... Осыпи очень крутые,

сыплются... (Представляю, какой грохот был!). Устал очень.

— Ну, хоп. Подзакуси, да пойдем! Времени уже много.

Я расспросил зимовщиков о дороге к станции. Надо было идти по

леднику, а там на выступе будет видна станция куполообразной формы,

издали похожая на камень. Вышли на морену.

* Кутас, или як, - крупное жвачное животное.

150

На льду, поджидая отставших, сделал пару рисунков. Вдали увидел

что-то похожее на станцию. Расстояние показалось подходящим. Правда,

не совсем совпадала форма, но на камень во всяком случае было похоже.

Объявил о своем открытии. Все смело зашагали вперед.

Но чем ближе мы подходили, тем все больше нарастало

скептическое отношение к моему открытию. Подойдя вплотную,

убедились, что это таки действительно камень. Огляделись несколько

растерянно. Новых признаков станции не обнаруживалось. Уныло пошли

вперед, шаря глазами по склонам. Я опять наемного опередил остальных.

Маслаев несколько раз палил. Мы упорно кричали, но, увы, все без

ответа...

Солнце зашло за хребет. Холодная тень легла на ледник. В

коротеньких штанишках и рубашке начало крепко пробирать. Дошел до

последнего

большого

массива,

дальше

которого

предполагать

существование станции трудно — ни одного подходящего места. Решил

податься обратно. Посредине ледника резво прыгаю через трещины.

Вот и наши

тащатся. Усомнились в существовании станции и тоже

очень озабочены. Достали карту, и тут я впервые установил, что эти две

точки, указанные нам Горбуновым, находятся здесь. Ближняя примерно у

места, куда мы подошли, а вторая у самого Кашал-аяка. Это

обстоятельство смутило. Что ж, придется еще пошагать!

Хребты потемнели, лишь левые вершины еще блестят на солнце,

отливая сталью; ледники бурно, ледопадами сбегают из боковых ущелий и

успокаиваются на леднике Федченко, покрытом темно-синей тенью, с

черными дорогами морен. Только «Шпора» с огромными пологими

фирнами сияет белизной.

Неожиданно впереди, вдали на морене, что-то задвигалось.

Всмотрелся — лошади и люди идут навстречу. Спешу вперед. Наконец,

поравнялись.

151

— Салям алейкум! Станция где?..

Караванщик показывает рукой на последний выступ. О-го-го!

Далековато! Считая дальнейшие расспросы бесполезными, пошел по

направлению к выступу. Пройдя порядочно, решил перейти ледник.

Маленькими точками движутся позади остальные спутники. Ледник в этом

месте спокойный. Переходить легко. Впереди впадина и моренка,

отделяющая ледник Федченко от ледника, впадающего слева.

Перешел по морене еще кусок ледника, и вот видна уже дорожка по

фирну вверх, к станции. Начало темнеть. Длинный кусок фирна вывел к

скалам, а по ним уже нетрудно было добраться и до цели. Вначале

показывается красный флаг, затем большое, как ангар, здание станции...

Прошло много времени, когда, наконец, появились остальные.

Встала проблема ночлега. Учитывая наше южное одеяние и

отсутствие рюкзаков, пришлось выдать нам серьезное отепление.

11 сентября. Спал совершенно изумительно. Наконец стало жарко,

пришлось раскрыться и одеться. Видимо, по случаю нашего прихода

налегли на мясо. Поваренок отлично с ним расправился и сотворил

вкусные вещи. Все попытки Маслаева связаться по радио с Ташкентом

пока еще не увенчались успехом. Оператор уже вдоволь натрещал

кинамой.

Покончив с делами и поручениями, я заинтересовался

исключительным по мощности пиком Комакадемии. Спешу сделать

набросок. Рядом с левой стороны, значительно глубже, еще пик. По моему

определению — Дарваз. Меня оспаривают. Разложив карту, по компасу

определяем направление — совпадает. Торжествую. Тут же подоспел

неутомимый оператор. Трещит кинамка, запечатлевая нас с картой в руках.