На высотах твоих
Шрифт:
— А если нет?
— А если нет, то ждите кучу сплетен, слухов и домыслов, в том числе и на ту тему, которой нам хотелось бы избежать, — продолжал партийный босс. — Что сегодня разнюхал один, завтра будут знать все. В настоящий момент лишь один репортер имеет информацию о планируемой вами поездке. Ньютон из “Торонто экспресс”. Он настоящий хитрец — позвонил сначала своему издателю, а уж издатель связался со мной.
Джеймс Хауден кивнул. “Торонто экспресс” была могучим сторонником правительства, временами чуть ли не партийным органом. Они и раньше оказывали услуги друг другу.
— Я
Свободной рукой премьер-министр потер свой длинный орлиный нос. Затем решительно заявил:
— Я распоряжусь.
Его слова означали тяжелую ночь для Артура Лексингтона и его старших сотрудников. Им придется подключить к своей работе посольство США и Вашингтон, конечно, но у Белого дома не будет возражений, как только там узнают, что пресса напала на след; они привыкли к ситуациям такого рода. Кроме того, правдоподобная легенда была так же жизненно необходима президенту, как и ему самому. Подлинные вопросы в повестке дня предстоящей через десять дней встречи были слишком щекотливы, чтобы общественность в настоящий момент могла их переварить.
— Кстати, есть ли новости относительно визита королевы? — спросил Ричардсон.
— Пока нет, но я несколько минут назад переговорил с Шелдоном Гриффитсом. Он обещал сделать в Лондоне все возможное.
— Надеюсь, ему удастся, — в голосе партийного функционера звучало сомнение. — Наш старик так невыносимо корректен. Вы действительно велели ему по-настоящему нажать на леди?
— Ну, не в таких точно выражениях, — улыбнулся Хауден. — но суть моей просьбы заключалась именно в этом. На другом конце провода послышался смешок.
— Ладно, главное, чтобы она приехала. Нам это может здорово помочь в будущем году, учитывая все обстоятельства.
Когда Хауден уже почти собрался положить трубку, у него мелькнула одна мысль.
— Брайан!
— Да?
— Постарайтесь заглянуть к нам на праздники.
— Спасибо. Обязательно.
— А как насчет вашей жены?
— Думаю, вам придется довольствоваться только моей персоной, — бодро ответил Ричардсон.
— Я вовсе не хочу вмешиваться. — Джеймс Хауден заколебался, зная, что Милли слышит часть их беседы. — У вас что-нибудь изменилось?
— Элоиза и я живем в состоянии вооруженного нейтралитета, — деловито ответил Ричардсон. — Однако в этом есть свои преимущества.
Хауден догадывался, какого рода преимущества имел в виду Ричардсон, и вновь его охватила иррациональная ревность при мысли, что этот парень и Милли остались сейчас наедине. Вслух же он сказал:
— Весьма сожалею.
— Вы не поверите, к чему только человек не привыкает, — ответил Ричардсон. — По крайней мере мы с Элоизой определились, в каких отношениях находимся. Каждый сам по себе. Что-нибудь еще, шеф?
— Нет, — сказал Хауден, — все. Пойду поговорю с Артуром.
Он вернулся из библиотеки в Продолговатую гостиную, где его встретил гул голосов. Атмосфера стала куда более свободной; напитки и ужин, близившийся уже к концу, сделали свое дело, и все чувствовали себя
Премьер-министру удалось ускользнуть от нескольких групп, откуда к нему устремлялись выжидательные, вопрошающие взгляды; не останавливаясь, он отвечал на них вежливой улыбкой.
Артур Лексингтон стоял в кольце смеющихся гостей, окруживших министра финансов Стюарта Коустона, демонстрировавшего им нехитрые фокусы — его увлечение, к помощи которого он время от времени прибегал, чтобы снять напряжение в перерывах между заседаниями кабинета.
— Следите за этим долларом! — с пафосом произнес он. — Сейчас я заставлю его исчезнуть.
— Какой же это к черту фокус! — вмешался чей-то знающий голос. — У вас же доллары исчезают каждый день.
К приглушенному смеху немноголюдной аудитории присоединился и генерал-губернатор.
Премьер-министр дотронулся до руки Лексингтона и второй раз за вечер отвел министра иностранных дел в сторону. Он вкратце изложил ему содержание беседы с лидером партии и заявил, что к утру ему нужно заявление для печати. Лексингтон в типичной для него манере не стал задавать лишних вопросов. Кивнув в знак согласия, он сказал:
— Позвоню в посольство и потолкую с Энгри. Потом задам работенки своим людям, — министр коротко хохотнул. — Когда я не даю другим спать, это прибавляет мне ощущения собственной значительности.
— Эй, парочка! Сегодня вечером никаких государственных дел! — подошедшая Натали Гриффитс легко приобняла их за плечи.
Артур Лексингтон обернулся к ней, расплываясь в улыбке:
— Даже в случае мирового кризиса?
— Даже в этом случае. К тому же у меня кризис на кухне. Что гораздо серьезнее.
Супруга генерал-губернатора направилась к своему мужу.
— Только представь себе, Шелдон, у нас нет коньяка, — сообщила она отчаянным шепотом, не подозревая, что не предназначенные для посторонних ушей слова отчетливо слышны всем рядом стоящим.
— Не может быть!
— Тихо, тихо. Не знаю, как это могло случиться, но коньяка у нас нет.
— Но надо же что-то срочно предпринимать!
— Чарльз позвонил в клуб ВВС. Они обещали сейчас же прислать.
— Господи, Боже мой! — в голосе его превосходительства звучала неподдельная тоска. — Неужели мы даже гостей не можем принять как полагается?
— Боюсь, придется пить кофе в чистом виде, — пробормотал Артур Лексингтон. Он взглянул на новый стакан виноградного сока, который несколько минут назад принесли Джеймсу Хаудену. — Вам-то нечего беспокоиться. Этого добра у них, наверно, галлоны [4] .
Генерал-губернатор зло буркнул:
— Ну, кто-то поплатится за это головой!
— Перестань, Шелдон, — хозяин и хозяйка по-прежнему переговаривались шепотом, оставаясь в неведении, что их слушает забавляющаяся происходящим аудитория. — С кем не бывает… Не забывай, какая осторожность нужна сейчас с прислугой…
4
Британский галлон — около 4,5 литра.