На Юго-Западном направлении, 1943-1945, Воспоминания командарма (Книга II)
Шрифт:
Это была очень важная работа, нужная каждому воину и армии в целом. Она способствовала еще большему морально-политическому подъему в войсках, явственнее дала почувствовать всем нам заботу и внимание Родины к фронтовикам.
Что касается политуправления, возглавляемого генералом М. М. Прониным, то его деятельность в этот период была чрезвычайно плодотворной. Под его руководством в частях и подразделениях проводились интересные встречи бывалых воинов с молодыми, сборы кавалеров орденов, митинги, партийные и комсомольские собрания.
Войска армии, охваченные высолим наступательным порывом, к середине января были готовы к нанесению сокрушительного удара на своем участке. Изготовились к наступлению
Был канун новых крупнейших операций Красной Армии по окончательному разгрому врага. Главный удар должны были нанести в Восточной Пруссии и на варшавско-берлинском направлении войска трех Белорусских и 1-го Украинского фронтов.
Несколько слов о предстоявших действиях 1-го Украинского фронта, с которым 38-й армии предстояло взаимодействовать на краковском направлении.
1-й Украинский фронт, согласно директиве Ставки Верховного Главнокомандования, должен был нанести удар главными силами с сандомирского плацдарма в западном и северо-западном направлениях и во взаимодействии с 1-м Белорусским фронтом разгромить кельце-радомскую группировку противника. Его 60-й и 59-й армиям было приказано обеспечивать действия главной группировки с юга наступлением на Краков. Им предстояло наступать с сандомирского плацдарма вдоль северного берега Вислы. 60-й армии была также поставлена задача прикрыть силами четырех стрелковых дивизий 80-километровый участок к югу от этой реки вплоть до Ясло.
Здесь на стыке 1-го и 4-го Украинских фронтов начиналась полоса нашей 38-й армии. Учитывая, что и нам нужно было наступать в направлении Кракова, нетрудно понять, насколько важным для взаимодействия являлось строгое согласование сроков нанесения ударов.
1-й Украинский фронт перешел в наступление 12 января. Мощным ударом он прорвал оборону противника, разгромил вражеские войска и два дня спустя начал их преследование. Одновременно с ним для отвлечения внимания и сил противника от участка 38-й армии, где 4-й Украинский фронт наносил главный удар, перешла в наступление 18-я армия на кошицком направлении. В тот же день готова была начать прорыв и 38-я армия. Однако командующий фронтом счел нужным перенести наш удар на три дня позднее, что в дальнейшем, как мы увидим, неблагоприятно отразилось на взаимодействии с правым соседом.
Помню, когда в те дни мне позвонил начальник штаба 1-го Украинского фронта генерал В. Д. Соколовский и поинтересовался сроком перехода армии в наступление, я ответил, что готов начать его одновременно с их армиями. Лучшим же временем для перехода 38-й армии в наступление, на мой взгляд, было утро следующего дня после атаки правого соседа. Суточного срока было вполне достаточно, чтобы приковать внимание врага к району севернее Вислы и, быть может, даже заставить его перебросить туда часть сил с нашего участка. Более же длительный разрыв мог, на мой взгляд, привести к тому, что даже при весьма успешном продвижении 38-я армия не успеет достичь Кракова раньше или одновременно с войсками 1-го Украинского фронта.
Эти соображения были мною доложены командующему фронтом. Не сомневаясь в том, что они будут одобрены, я приказал произвести в ночь на 13 января смену дивизий на переднем крае.
Но начало наступления все же было перенесено на 15 января.
Глава XVI. По дорогам Польши и Чехословакии
I
И вот, наконец, наступила ночь, предшествовавшая нашему удару.
Еще не рассвело, когда мы закончили разведку боем, в которой участвовали по две стрелковые роты от каждой дивизии первого эшелона. Встретив сильное огневое сопротивление, они отошли в исходное положение. Так мы уточнили огневую систему противника и выявили, что он не отвел
К тому времени перед фронтом армии оборонялись части 545-й, 253-й и 320-й пехотных дивизий. Они опирались на хорошо организованную систему огня, прикрытую взрывными и проволочными заграждениями, усиленными различными инженерными сооружениями. Оборона врага была глубоко эшелонированной.
Но в ней была своего рода ахиллесова пята - низкое моральное состояние фашистских войск.
Давно прошли времена, когда гитлеровцы вели себя нагло и самоуверенно. Красная Армия сбила с них спесь. Все очевиднее становилась надвигавшаяся катастрофа гитлеровской Германии, и это понимали уже многие. Свидетельство тому - захваченный еще в сентябре 1944 г. секретный циркуляр Геббельса, в котором говорилось: "В связи с последними событиями слово "катастрофа" прочно вошло в обиход. Это слово употребляется даже в войсках и государственных учреждениях... Я прошу принять меры к тому, чтобы слово "катастрофа" было изъято из употребления, а также из всех организационных планов, приказов и распоряжений, так как оно в психологическом и политическом отношениях производит плохое впечатление"{301}.
Гитлеровские солдаты страшились наступления Красной Армии, тем более что не знали, где оно последует. Кстати, из листовок вражеского командования явствовало, что наш удар ожидался ими на их правом фланге, между тем как мы готовились нанести его по левому флангу противника, в районе Ясло. Росло число сдавшихся в плен и перебежчиков из состава противостоявших 38-й армии дивизий. Их рассказы свидетельствовали о крайнем упадке духа.
Вот одно из этих показаний: "За какие преступления мы обязаны здесь находиться, - спрашивают немецкие солдаты... Кроме зеленых мальчишек, в победу Германии никто не верит. Солдаты думают только о спасении своей жизни... Настроение солдат на фронте, здесь, в Карпатах, обусловливается постоянным физическим недомоганием и усталостью... Если говорить честно, то надежда на победу у солдат уже давно пошла к черту. И поэтому, несмотря на жестокую дисциплину, то и дело повторяются случаи дезертирства из армии. В ноябре у нас в полку был расстрелян солдат 4-й роты. Он обвинялся в предательстве и разложении армии"{302}.
Не приходится и говорить о том, насколько все это было непохоже на моральное состояние советских воинов. Каждый из них горел желанием пойти в бой с врагом, чтобы довершить его разгром. Эта мысль и звучала в выступлениях на митингах, состоявшихся перед атакой во всех подразделениях. А за два часа до боя были проведены краткие партийные и комсомольские собрания, принявшие единое решение: "Коммунисты и комсомольцы будут в первых рядах воинов, идущих в решительный бой для окончательного разгрома врага".
Теперь все ждали сигнала.
В 8 часов 15 минут началась артиллерийская подготовка. Выше уже говорилось, что она была тщательно подготовлена. Об эффективности же ее пусть говорят те, кто испытал на себе удар нашей артиллерии. Вот некоторые показания взятых в дальнейшем в плен солдат и офицеров 545-й и 320-й дивизий 11-го армейского корпуса СС, в стык которых пришелся наш удар:
"Неожиданно для всех заговорила русская артиллерия, и с такой силой, что никто не решался делать перебежку. Каждый старался плотнее слиться с землей. Снаряды падали в окопы, на пулеметные точки, в ходы сообщения и даже на блиндажи в лесу. Блиндажи, в которых были наши солдаты, разрушены. Наш взвод был обойден русскими во время артиллерийской стрельбы. Казалось, что русские ворвались в окопы вместе со снарядами. Из 14 человек нашего взвода шесть убито, а восемь попало в плен вместе с командиром взвода..."