На Юго-Западном направлении, Воспоминания командарма (Книга I)

Москаленко Кирилл Семенович

Второе обстоятельство тоже являлось знамением времени. Вспомним наши прежние наступательные операции, предшествовавшие Сталинградской. Большинство из них осуществлялось в спешном порядке и без всесторонней подготовки. Да и как могло быть иначе в то время, когда противник обладал превосходством в силах и средствах. Он бешено рвался вперед, и нам приходилось наносить ему контрудары, имевшие целью хотя бы сдержать его натиск. В тех же случаях, когда у нас было достаточно времени для подготовки наступления, часто не хватало сил или опыта, а то и того, и другого.

Сталинградская наступательная операция знаменовала собой перелом и в этом

отношении. Удары советских войск теперь, во-первых, заранее подготовлялись и, во-вторых, имели решительные цели. Такой была и сама Сталинградская наступательная операция, и последовавшие за ней мощные удары войск Воронежского и Юго-Западного фронтов сначала на Среднем Дону, а затем и в районе Острогожска и Россоши.

Но не будем забегать вперед. Изложенные выше переговоры по ВЧ с Верховным Главнокомандующим происходили 23 ноября. А несколько дней спустя по его поручению на командный пункт 40-й армии прибыл генерал армии Г. К. Жуков. Для меня это было подтверждением того, что Ставка не только заинтересовалась возможностями проведения наступательной операции на нашем участке фронта, но и придавала ей важное значение.

К моему удивлению, Георгий Константинович был настроен несколько скептически. Не возражая против самой идеи проектируемого наступления, он, однако, считал, что при его осуществлении встретятся чрезвычайно большие трудности.

– Далась тебе эта наступательная операция,- говорил он, хмуро глядя на карту, разложенную перед ним.- Не знаешь разве, что перед тобой крупные силы противника, глубоко эшелонированная оборона с развитой системой инженерных сооружений и заграждений?

– Трудности, конечно, встретятся немалые,-отвечал я,-но все же вражескую оборону прорвем, противника разобьем.

Моя уверенность основывалась прежде всего на том, что, как я полагал, для проведения наступательной операции будут выделены необходимые силы. Но имелись и другие немаловажные факторы. Мы досконально изучили вражескую оборону на всю глубину ее главной полосы и, следовательно, были в состоянии подавить огневые точки первой линии уже в период артподготовки. Кроме того, в случае успеха наступления, подготовляемого в полосе левого соседа - советской 6-й армии, должно было резко ухудшиться и положение противостоявших нам войск. Наконец, большую часть последних составляла 2-я венгерская армия, а в ее рядах было много солдат и офицеров, не желавших воевать за интересы гитлеровской Германии, и это в известной мере облегчало решение задачи.

Здесь нужно напомнить, что к тому времени Венгрия, втянутая своими фашистскими правителями в войну на стороне гитлеровской Германии, уже понесла тяжелые потери на советско-германском фронте. Работая над настоящей книгой, я узнал из архивных документов, что только в период с октября 1941 г. по сентябрь 1942 г. были почти полностью уничтожены 102, 108-я и 109-я венгерские пехотные дивизии, а четыре другие - 6, 7, 9-я и 20-я потеряли около половины личного состава{145}.

В сентябре хортистские войска, противостоявшие 40-й армии, получили крупное пополнение. Но, несмотря на затишье, продолжавшееся здесь всю осень и часть зимы, они продолжали нести большие потери, в особенности от наших снайперов. Это усиливало деморализацию венгерских солдат, их гнетущее настроение. В дневнике, найденном на Сторожевском плацдарме у одного из убитых в бою венгерских солдат, были такие записи: "Не дождемся улучшения положения. Хорошо бьют русские снайперы. Стоит только показаться,

как они тебя продырявят. Обычно смертельно... Подсчитываем потери роты: 20 убитых, 94 раненых... Вижу нашу судьбу: мало шансов на возвращение домой. Поскорее бы окончилась война, иначе мы псе погибнем. Половина уже погибла..."{146}.

Венгерские солдаты начинали искать выхода из того гибельного положения, в котором они оказались по вине гитлеровцев и их хортистских подручных. "Каждый наш венгерский солдат,- рассказывал сдавшийся в плен командир,- ненавидит проклятых немецких фашистов. Никто не хочет воевать. На войну нас гонят... Позади нас стоят немецкие войска, которые расстреливают каждого, кто осмелится отступить"{147}.

Действительно, как мы знали, противостоявшие нам войска располагались так: в первом эшелоне - венгерские, во втором - немецкие, причем последние находились там не столько для совместных действий и оказания помощи союзнику, сколько для устрашения венгерских солдат, не желавших воевать против Советского Союза.

Но и это не помогало. Дезертирство в венгерской армии принимало все большие размеры. Нередки были случаи, когда в плен сдавались отдельные группы солдат и даже целые подразделения. И делали они это не столько из страха храбрость венгерских солдат известна!
– сколько потому, что не видели причин продолжать войну. "Зачем нам стрелять в русских? Они нам ничего не сделали",так заявил ефрейтор одного из отделений, придя в расположение наших войск во главе своих солдат, единодушно решивших сдаться в плен{148}.

...Вероятно, мне не удалось рассеять сомнения генерала армии Г. К. Жукова. Выслушав, он поднялся.

– Поедем в войска, на передний край. А там посмотрим...

Георгий Константинович Жуков, видный советский военачальник, в годы Великой Отечественной войны 1941-1945 гг. одним из первых среди военных руководителей в Советской стране применил на практике наиболее действенные методы подготовки, организации и ведения боевых действий. Одним из принципов, которых он, а также А. М. Василевский неизменно придерживались перед постановкой задачи на наступление, было личное ознакомление с обороной противника.

Этим я вовсе не хочу сказать, что так поступали только генералы Жуков и Василевский. Все дело в том, что такой подход к делу со стороны многих других генералов не выходил за рамки армии или даже дивизии, которыми они командовали, между тем как Г. К. Жуков и А. М. Василевский в качестве представителей Ставки обычно координировали и направляли действия нескольких фронтов. Поэтому и командующие этими фронтами, а также входившими в их состав армиями, командиры корпусов, дивизий и т. д. сначала ползали по переднему краю вместе с представителями Ставки, а затем, обнаружив все преимущества такой системы изучения обороны противника, сделали ее неотъемлемой составной частью своей деятельности по руководству войсками.

И, как правило, она давала хорошие результаты. Впрочем, могут сказать, что доказывать, насколько важно для командира лично знать сильные и слабые стороны обороны противника - значит ломиться в открытую дверь. Возможно. Однако понимать - это одно дело, а действовать соответственно - другое. К сожалению, не всегда все это сочеталось. И не только потому, что на переднем крае было небезопасно. Часто сведения, доставляемые разведкой, пленными, считались достаточными, а посему командиру и в голову не приходило самому присмотреться к вражеской обороне.