На задворках галактики. Трилогия

Валидуда Александр Анатольевич

Выпустив облако дыма, Виноградов положил курительную трубку в пепельницу и снял трубку внутреннего телефона. И как всегда по имени обратился к адъютанту:

— Николай.

— Слушаю, Иван Валерьевич.

— Пригласи ко мне полковника Ярцева и каперанга Толокова.

— Сей момент…

— Постой. Передай дежурному, чтоб связался с Чигриновым. Жду генерала у себя через час с последней сводкой.

— Понял, Иван Валерьевич.

Виноградов положил трубку на рычаг и задумался. Перелёт на связном «Кузнечике» у командующего 2–й воздушной армией Чигринова отнимает минут сорок. Придётся задержать у себя Ярцева и Толокова. А потом уже общими усилиями определить сколько необходимо выделить авиации для прикрытия речного отряда. Сами они между собой, похоже, не скоро ещё договорятся. Чигринов уже звонил, возмущённый

требованием выделить флотским истребительный полк. Что ж, судя по всему, ему не совсем верно преподнесли замысел операции. Естественно у Главразведупра свои задачи — это понятно, но упускать намечающуюся на Оми «кутерьму» Виноградов не собирался. Значит, надо чтобы и Чигринов проникся всею важностью операции и сам предложил не только полк, но и что посерьёзнее. Конечно, проще было бы просто приказать, но фельдмаршал хотел заразить авиационного генерала выгодностью момента. Что–что, а собственное искусство убеждать Виноградов считал непревзойдённым.

Вежецкий фронт, войсковой тыл 4–й армии. 25 октября 153 г. э. с.

Речной отряд начал поход ровно в 14:00. От района выдвижения до линии фронта, где по обоим берегам после наступательных боёв закрепились дивизии 4–й армии, ему предстояло пройти не более тридцати километров. Погрузка инженерно–сапёрного снаряжения, боеприпасов, техники и людей была начата с восходом и продолжалась по мере разгрузки подходящих эшелонов. И всё это время над отрядом буквально висело плотное истребительное прикрытие. Несколько эскадрилий беспрестанно барражировали вдоль всего участка фронта на Оми, раз за разом отгоняя и высотные разведчики, и высылаемые на разведку вражеские истребители. Авиация не подвела, на корабли за полдня не случилось ни одного налёта.

Секретности подготовки похода поспособствовал и окружающий ландшафт — вокруг реки на сотни километров отсутствовали мало–мальски значительные леса, где бы могли укрыться остаточные группы велгонских солдат. А фронтовой разведке в чистом поле тоже не разгуляться, район формирования отряда плотно оцепила полевая жандармерия, которая, судя по её численности, прибыла сюда в количестве не менее полка.

Первоначальный замысел Краснова по численному составу речников и десанта давно претерпел изменения. И изменения за прошедшие сутки вносились трижды. В итоге в поход вышли довольно внушительные силы.

В качестве ударного кулака флотские расщедрились аж на четыре монитора. Два из них — тяжёлые бронированные корабли класса «Лейтенант Храпов» обладали двумя башнями спаренных 152–мм гаубиц. Морских орудий на речниках не устанавливали по причине излишне больших размеров как самих орудий, так и зарядных элеваторов, да и вес они имели довольно критический для речных кораблей. Установленные на «Храповых» гаубицы ещё перед войной были разработаны по флотскому заказу, став модификацией полевых шестидюймовок АД-32. Третьим в ударном дивизионе был лёгкий номерной монитор РСЗО с двумя 130–мм установками «Вьюга». Четвёртый — тоже номерной монитор, но артиллерийский, две его башни вмещали спаренные 76–мм орудия. Имелись в отряде и тральщики, на тот случай если велгонцы с воздуха забросают район высадки морскими минами. Тральщики были самыми тихоходными, до войны они ходили по рекам в качестве пассажирских судов, а теперь даже установки зенитных пулемётов смотрелись на них несуразно. Три сторожевика ПВО тоже были некогда гражданскими, исправно трудясь на водных артериях страны в торговом флоте. А вот лёгкие десантные корабли никогда гражданскими не были. Эти плоскодонки флот стал получать в большом количестве с прошлого года и проектировали их изначально как средство доставки морских стрелков в бой. Противопульная броня, способная защитить даже от пятилинейного калибра; небольшая осадка; палубные тяжёлые пулемёты и счетверённые 20–мм зенитные скорострелки; бронированные десантные отсеки, рассчитанные на две роты со всем штатным вооружением и снаряжением.

Сводному батальону морских стрелков таких кораблей досталось два. Ещё десяток ЛДК был выделен передовым батальонам 102–й стрелковой дивизии. Кроме ЛДК в отряде шли несколько самоходных барж, перевозивших пехоту, полковую и дивизионную артиллерию, боеприпасы и отдельный противотанковый дивизион в количестве двадцати четырёх 100–мм пушек 2А-10.

Всего пехоты в поход отправилось полтора полка. Остальные два с половиной полка 102–й дивизии планировалось перебросить на плацдарм ночью.

Расчёт строился на использовании сумерек, что должно сильно осложнить жизнь вражеской разведке и не дать лётчикам противника вольготно бомбить место высадки. Кроме того, активность велгонской авиации с наступлением темноты падала в несколько раз.

После пересечения линии фронта отряду до конечного пункта предстояло преодолеть немногим более ста восьмидесяти километров. При средней скорости в двадцать узлов, время прибытия в заданный район командование установило в 19:00, плюс минус двадцать минут на неизбежные случайности. Остаток светового дня планировалось использовать для высадки людей и техники, занятия плацдарма и начала строительства обороны. Небо до наступления темноты должен был прикрывать 77–й истребительный авиаполк и отдельная эскадрилья реактивных истребителей ПВО.

После разгрузки, самоходные баржи и ЛДК должны будут уйти в сопровождении сторожевиков, чтобы вновь принять на борт пехоту, продовольствие и боеприпасы. Обратно их ждали к утру в сопровождении бронекатеров артиллерийской поддержки. Эшелон с катерами, вооружёнными танковыми башнями, должен был прибыть в район выдвижения после полуночи.

Так всё это выглядело на бумаге. Но как известно, зачастую из–за непредугаданных действий противника или его не учтённых и не просчитанных возможностей, любой даже самый превосходный план приходилось корректировать после начала его исполнения.

Вежецкий фронт, 25 октября 153 г. э. с.

Отряд «Рарог» разместился на борту тральщика «Русалка». Переправить личный состав на бывший пассажирский круизник Красевич решил в самый последний момент. Флотские отнеслись к этому благосклонно, командир отряда капитан 2–го ранга Плаксин и командир тральщика мичман Капустянский организовали размещение «виновников экспедиции» в кратчайшие сроки. «Русалка», получившая после мобилизации в ВМС номер «ТЩ-398», имела много свободного внутреннего пространства и идеально вписывалась в полученные Плаксиным инструкции «о соблюдении особого режима перевозки подразделения «51». Именно под таким номерным названием флотским был представлен отряд «Рарог».

Пассажирские каюты тральщика в большинстве своём пустовали, лишь немногие были заняты матросами под кубрики. Обладай тральщик большей манёвренностью и хотя бы противопульной бронёй, в него непременно напихали бы пару рот солдат ещё в самом начале погрузки десанта. Но брони «Русалка» не имела, да и крейсерская двадцатиузловая скорость, особенно в условиях речной узости, когда для нормального манёвра может не хватить простора, делала из бывшего круизника хорошую малоподвижную мишень. Сколько их таких, мобилизованных на войну судёнышек лежало на дне или ржавело на отмелях рек Хаконы, северной Новороссии и озера Невигер — сотни! Однако бойцы «Рарога» решение командира одобрили. Ещё накануне похода до всех был доведён письменный приказ Ярцева о запрете общения с армейцами и морскими стрелками. Смысл запрета был очевиден — в случае захвата противником в качестве «языка» кого–нибудь из десантников, он просто не сможет ничего выдать о подразделении «51». А если посмотреть несколько с другой позиции, то тральщик, случись авианалёт, цель не первостатейная, его вряд ли будут расстреливать и бомбить в первую очередь. У «Русалки» имелись все возможности добраться до места не поцарапанной. А бойцам «Рарога» останется потом только забрать в одном из ЛДК мотоциклы — и айда в поле, пока велгонцы не стянули к берегу ближайшие к нему части.

Четырёхместная каюта, в которой Масканин разместил свою группу, оказалась довольно просторной. Места хватило и для снаряжения, и для бойцов. Первые два часа пути ребята дремали, потом стали выходить на палубу да рассматривать растянувшийся по реке отряд. Пообедали поздно, около пяти по полудню, облегчив запасы на одну порцию сухпая, да запив тушёнку и галеты чаем. Кипяток организовали матросы, как выяснилось, мичман Капустянский был страшным водохлёбом и практически каждый час выпивал по большой кружке чаю. Глядя на командира, привычку переняли и матросы, кипятком они поделились по первой же просьбе, а за одно и заварки стрельнули, как говорится, «баш на баш».