На задворках галактики. Трилогия

Валидуда Александр Анатольевич

— Поехали! — дважды стукнул по кабине Масканин, когда вся группа собралась в кузове.

Мотор зарычал и грузовик с толчком тронулся.

Вопреки ожиданию, водитель повёз их не в село, а в парк машино–тракторной станции, находившейся в трёх километрах от Сеченовки. К МТС вела единственная дорога, попасть на которую можно лишь миновав жандармский пост. Ангары, в которых некогда размещались тракторы и всевозможная сельскохозяйственная всячина, были заняты ремонтируемой боевой техникой. Танки, САУ, реже тягачи. Стук, лязг, грохот — жизнь в бывшей МТС била ключом, обосновавшийся здесь ремонтный батальон возвращал в строй подбитую технику. В отдалении двухсот метров

от огороженных крепким забором ангаров стоял хутор. Ремонтникам в него ходу не было, ночевали они в селе.

Грузовик подкатил к воротам и, не успел водитель просигналить, створы открыл боец с автоматом наперевес.

— Вылазь, приехали, — скомандовал Масканин и выбрался вслед за остальными.

— Ба! Макс, и тебя к нам? — подошёл обрадованный Торгаев.

Они сцепили руки и обнялись.

— Ермаков! — крикнул Торгаев маячившему на крыльце бойцу. — Размести людей! И покорми!

Оставшись вдвоём, Торгаев провёл Масканина на завалинку у сарая и они расселись на лавочке рядом с поленицей.

— А я, Макс, думал, тебя куда подальше забросили. Вижу, у тебя теперь своя группа.

— Да и у тебя.

— Ну, мне не впервой, — улыбнулся Торгаев.

— Ты давай, Стёп, рассказывай. Что да как и, самое главное, когда. А то я ни сном, ни духом, как говорится. Выделили машину и отправили в Сеченовку, мол, там всё узнаешь.

— Я не больше тебя знаю, — вздохнул Торгаев с улыбкой, — сам только утром с колёс. Всё что мне сообщили, что поступаю в распоряжение штаб–майора Красевича.

— Ну и?

— Что «ну и»? Неужто про Красевича не слыхал?

— Краем уха кое–что, — ответил Масканин ровным тоном.

— Во даёшь! Впрочем… я всё время забываю, что ты не так давно у нас. В общем, Красевич, можно сказать, живая легенда. Десятки операций и ни одного провала. Говорят, его звезда начала восходить при подавлении мятежа.

— А сам он где сейчас?

— Ждём. Должен прибыть со своей группой.

— Ладно, посмотрим, что за гусь такой, — улыбнулся Масканин. — Пошли, Стёп, обедом угостишь да потом за чайком покалякаем.

— Пошли, — поднялся Торгаев. — Супчику свежего поедим. Достали эти сухпаи…

Начальство прибыло перед закатом. Первым к воротам хутора подкатил бэтээр, за ним подошли два грузовика — десятитонные ВежАвтоКоны с ящиками и бойцами. Из кабины первого ВежАвтоКона вышли два офицера: широкоплечий и высокий штаб–майор в полевой форме и, смотревшийся на его фоне щупловато, полковник в повседневке. Встречал прибывших Торгаев, предварительно отдав команду открывать ворота.

Любопытства ради Масканин из окна разглядывал прибывших. Кроме двух штаб–офицеров, в новой группе числилось девять человек — молодой поручик, наверное ровестник Торгаева, и восемь унтеров двадцати пяти — тридцати лет. Обмундированы более–менее однообразно — в обычных полевухах, только подсумков на каждом раза в два больше чем на простом пехотинце. Вооружены кто чем: у кого «Ворчуны», у кого «Скифы»; у всех по кобуре и по клинку, в основном кортики и кинжалы.

Бойцы споро разгружали машины и выволакивали из десантного отделения БТРа коробки и тюки. Командиры, тем временем, проследовали в дом, где в гостевой комнате второго этажа вскоре организовали подобие штаба отряда. Минут через пять позвали всех находившихся на хуторе офицеров.

— Проходите, господа, рассаживайтесь, — показал на расставленные стулья полковник. — Сейчас познакомимся и начнём.

Он оглядел рассевшихся офицеров и по памяти начал перечислять пофамильно, начиная с младших по чину:

— Прапорщик Буткевич.

Тот встал, кивнул с щелчком

каблуков и уселся на место.

— Прапорщик Леонидов.

Офицер группы Торгаева поднялся, повторив те же приёмы.

— Поручик Найдёнов… — ему полковник улыбнулся, успев познакомиться по дороге.

— Штабс–капитаны Торгаев и Масканин.

Опустившись на стул, Максим наблюдал как возится с непонятной аппаратурой штаб–майор. То, что он и есть тот самый Красевич, о котором давеча говорил Торгаев, стало понятно с момента его появления на хуторе. Аппаратуру штаб–майор устанавливал на столе, стоявшем по центру комнаты, торцом к сидевшим офицерам. Нечто напоминающее кинопроектор было нацелено на стену, заранее освобождённую от мебели. Закончив возню с настройкой, Красевич извлёк из–под стола сложенную простынь и подошёл к стене. Затем, удерживая на уровне головы один из углов простыни, достал из кармана гвоздь и лихо вогнал его ладонью на треть длины в стену. Спустя считанные секунды простыня уже висела, став на время импровизированным экраном.

— Итак, господа, я полковник Ярцев. Штаб–майор Красевич, — он представил здоровяка, — назначен вашим непосредственным командиром на время проведения операции. Ваши группы включены в отряд «Рарог». Задача отряда — уничтожение лагеря подготовки «стирателей».

При последних словах присутствующие слегка заёрзали. А полковник сделал паузу и уселся на стул, что стоял у окна, занавешенного шторой. Закинув ногу на ногу, он притянул к себе поближе высокий журнальный столик, бог весть как оказавшийся в доме деревенского жителя.

— Этот лагерь, — продолжил Ярцев, — к сожалению, не единственный у противника. Но несомненно, он является одним из главных центров подготовки. Его уничтожение позволит нам серьёзно ослабить диверсионную машину Велгона, поэтому, операция находится на контроле генерала Хромова.

Полковник сцепил руки в замок и слегка подался корпусом вперёд. В получившемся ракурсе, даже при тусклом освещении керосиновой лампы, сиротливо подвешанной под потолком, Масканин разглядел на чистопросветных погонах Ярцева по три дырочки от звёздочек. Видать, Ярцев не так давно ходил подполковником и, получив повышение, просто снял ставшие ненужными звёздочки, не успев обзавестись новенькими погонами.

— Как вам известно, господа, — сказал полковник, — семнадцатого числа началось общее наступление на всех фронтах. Для полноты картины отображения условий предстоящей операции вкратце обрисую положение на нашем фронте и на соседних. На Пеловском противник смог предугадать, что именно он станет основным сосредоточением ударов наших войск, велгонцы стянули туда свои главные резервы и смогли таким образом парировать все прорывы и на нескольких участках выдавить наши дивизии обратно на исходные рубежи. Наше наступление на Аю—Северском фронте велгонское командование совершенно правильно расценило как демонстрацию и даже сняло оттуда пять дивизий. У нас на Вежецком фронте был нанесён ряд ударов местного значения, имеющих вспомогаельный характер. Однако к вечеру девятнадцатого октября командование нашего фронта нащупало слабину в обороне противника и бросило в бой два танковых и конно–механизированный корпуса. Велгонцы пытались ликвидировать прорывы вплоть до сегодняшнего утра. Однако это им не удалось из–за сильного нажима на второстепенных участках и непрекращающихся ударах на Пеловском фронте. Вместе с этим, нашим войскам удалось прорвать ослабленный Аю—Северский фронт и теперь наши дивизии за два дня подошли к предместьям Ферс—Явика. Таким образом, впервые с пятидесятого года война ведётся на территории Велгона.