На задворках вечности
Шрифт:
Без особых надежд Канцлер надеялся заинтересовать племянника политикой, возможно, сделать его своим помощником в дальнейшем, или даже преемником, но мальчика тянули приключения, и чем взрослее он становился, тем опаснее были передряги, в которых он неизменно оказывался вместе со своими друзьями.
Потеряв всякую надежду, Канцлер всё же нашёл способ держать племянника под относительным контролем. Именно он поспособствовал созданию отряда наёмников, который сейчас возглавлял Энлиль, не упустив при этом и своей выгоды. Будучи опытным дипломатом, Канцлер прекрасно понимал, что в некоторых ситуациях одной дипломатии
В остальном же он практически не вмешивался в жизнь наёмников, лишь регулярно поставляя им новые задания, да закрывая глаза на мелкую контрабанду и постоянный игнор законов последними.
…Энлиль улыбнулся своим мыслям о скрытном и дальновидном родственнике. Не всё складывалось гладко в их отношениях, но Канцлер нравился ему всегда, не только потому, что был его дядей. Энлилю импонировало его желание идти против правил, хоть сам Эрид никогда в этом бы не признался.
Наверняка Канцлер ждал его звонка, чтобы узнать результаты. Энлиль собирался связаться с дядей, но тот, словно прочитав его мысли, позвонил первым.
Энлиль, после короткого приветствия, быстро приступил к докладу об очередном успехе отряда, умолчав при этом о своём ранении. Хотя, вряд ли Иннат утаит его в заключительном отчёте. Впрочем, ему всё равно пока не хотелось выслушивать замечания старика. Тот наверняка не удержится от поучений.
Закончив доклад, он ждал комментариев, но на другом конце повисла тишина. Лишь через несколько секунд Канцлер неуверенно нарушил молчание.
– Энлиль, я только что получил сводки за день от патрулей материка. Твой бывший сослуживец, телохранитель Видар…
Энлиль сразу уловил напряжение в дядином голосе, и связано оно было с его вторым лучшим другом. В отличие от Энки и Энлиля, Видар не рос сиротой, хоть и воспитывался только отцом, дожившим до белых седин. Дружить они начали, оказавшись на одном курсе первичной подготовки будущего командного состава. Несмотря на то, что разница в возрасте между ними составляла не более ста лет, Энки и Энлиль взяли шефство над парнем, относясь к нему скорее как к младшему брату. Впрочем, сам Видар был только рад, а его друзья, прошедшие все горести детских домов и интернатов, на самом деле выглядели старше на одну жизнь, видели и прочувствовали больше любого из всех, кого он знал.
Троица быстро сдружилась и прониклась общими идеями и взглядами. Энлиль и Энки заразили парня долей своей бесшабашности и военной удачи, а тот, не без гордости, сумел привить им, пусть и в малой степени, понятие ответственности, долга и тягу к познаниям. И, хоть виделись они теперь гораздо реже, на их дружбе это никак не сказалось.
Как Энлиль и Энки, Видар также подал в отставку, завершив службу в военно-космическом флоте. Но в его случае это был шаг к новым перспективам. Почти десять лет назад парня приняли на более престижную должность в ряды рекрутов-телохранителей при Аккадской Сеннаарской сокровищнице знаний, которой он добивался вот уже полвека. Видара всегда привлекали тайны и секреты, и находиться в месте, где их концентрация зашкаливала до предела, было сродни осуществлению детской мечты.
Но и на этом
И, несмотря на то, что Энлиль и Энки по старым причинам оправданно имели право недолюбливать адмирала, это не уменьшало его талантов и заслуг. Впрочем, у двух наёмников хранились свои счёты к военачальнику. И именно он оказался одной из причин, из-за которых парни решили бросить службу. Бывший адмирал Хоннор некогда главенствовал в комиссии по отбору экипажей для военно-исследовательских экспедиций, и он же забраковал кандидатуры двух молодых командиров, мечтающих вырваться за пределы Республики. Энлиль и Энки, получив отказ, были вынуждены продолжить службу во внутренних военно-космических флотилиях. Такая жизнь вселяла им скуку, и день их состоял из сплошных протоколов и составления отчётов о малоинтересных событиях. А где-то там, за пределами рамок их службы улетали экспедиции к неисследованным галактикам, таившим в себе массу приключений и загадок, к которым они так стремились.
Завершив военные карьеры, оба долгое время не знали, кто именно посчитал их неподходящим материалом: «некомпетентными», «несдержанными», «эгоцентричными» и «заносчивыми», но истину узнали лишь через несколько столетий, давно вжившись в шкуру наёмников.
Как-то раз, вновь оттачивая таланты воровского дела на ни о чём не подозревающем Канцлере, Энлиль и Энки пробрались в его святая святых – личные покои в сенате – и сделали копии всех найденных ими ключей-доступов. Трофей был не ахти какой. Всё-таки Эрид не стал бы хранить важные доступы у себя в кабинете, но и то, что им удалось добыть, могло приоткрыть много государственных тайн, в том числе и прочесть полные версии их характеристик, где и всплыло имя уже бывшего на тот момент адмирала.
Не то чтобы Энлиль и Энки, узнав правду, возненавидели его за выданную им некогда нелестную характеристику. Их новая жизнь нравилась друзьям куда больше оставленной службы, но оба не могли не думать о том, как бы она могла сложиться, получи они возможность возглавлять экспедиции. И хоть каждый из друзей в глубине души знал, что опытный и честный военачальник был частично прав, одаривая их теми эпитетами, в разговоре между собой подобного они бы не признали никогда, и продолжали поносить бывшего адмирала скорее по привычке, не тая злобы.
Долгое время о Хонноре наёмники не вспоминали вовсе, пока их друг не оказался в его отряде телохранителей. Они подкалывали Видара и пугали его приукрашенными историями о строгости и чудачествах его нового командира, а тот, практически всегда не умея отличить их правду от лжи, бледнел при каждой встрече с бывшим адмиралом. Но это не мешало признать и того, что лучшего командира для своего друга можно было и не желать. Так что, за Видара друзья могли теперь не волноваться. Но тревожный голос Канцлера предвещал обратное.