На запад от солнца
Шрифт:
Райт рассмеялся. И смех его был похож на смех, хоть и негромкий. И голос, когда Райт нашел наконец слова, звучал, как прежде — до того, как забили барабаны на озере Арго.
— Неважно, Элис. Пол сделал все, что сделал бы любой на его месте. И сделал это хорошо. Он устал командовать, ибо это тяжкая ноша. Но она тебе по плечу.
Пол пожалел, что не видит в темноте покрытого черной шерстью лица гиганта. Он мог бы что-то понять из его выражения — насколько черины вообще способны понять…
— Если вы все этого хотите… — задумчиво пробормотал Элис.
— Я — за, — сказала Эбро Бродаа.
— Да, — сказал Миджок. — Давайте не тратить время на голосование. Мы знаем тебя, Элис.
— Я сделаю
Почти все пигмеи уже спали, попадав с ног от усталости. Гиганты получили не так много укусов, чтобы это было опасно. Но оба испытывали боль и не могли уснуть. Эбара сказал, что он лучше не будет спать, а будет сторожить всю ночь. Пол растянулся на влажной траве. Он чувствовал присутствие Низаны, которая сидела рядом с ним. Пол постарался уйти в мысли о Дороти, об острове. Дважды ему это удавалось, и он начинал погружаться в целительный сон. Но тут же его мысли возвращались к настоящему моменту, и Пол думал не о Дороти, а о Пэкриаа — вспоминал, как она закрыла лицо руками, будто слова Райта нанесли ей рану глубже, чем все те, что она получила в эти горькие дни поражения и бедствий.
Когда Пол проснулся, все еще была ночь. Взошла красная луна, превратив воды реки в струящийся пурпур. Бегство животных от кэксма закончилось. Тишина нарушалась лишь негромкими голосами Райта и Элиса. Пол увидел рядом маленькую фигурку Низаны. Больше он никого не мог разглядеть, но слышал негромкое сопение олифантов. Они, должно быть, побывали в джунглях и вернулись, потому что вместе с сопением от них доносился хруст пережевываемых листьев. Пол подумал: «Любимцы Сирса… Один из десяти тысяч даров, которые он оставил нам. Целой жизни не хватит, чтобы воспользоваться всеми… И смех его был одним из этих даров…»
Райт рассказывал спокойным тоном:
— Мы полагаем, что на этой планете жизнь развивалась таким же образом. Основные принципы везде одинаковы, Элис. Маленькие и примитивные существа усложняются за миллионы лет, прожитые ими в морях — отличная солевая среда для развития жизни. И снова проходят миллионы лет, в течение которых первые неуклюжие амфибии, выбравшиеся на сушу, учатся носить жизнетворное море с собой и продвигаются все дальше. История не торопится.
— А что было до возникновения жизни?
— Трудный вопрос, Элис. Есть, например, такая теория, согласно которой на месте каждой звезды, имеющей планеты, когда-то было две. Наши астрономы называют такие звезды двойными…
Маленькая хрупкая фигурка возникла рядом с Полом и позвала — таким тоном, будто ей было очень больно.
— Низана, — позвала Пэкриаа.
Низана подняла голову и переспросила — неуверенно, чуть испуганно:
— Принцесса?
— Просто Пэкриаа… Низана, я слышала, как ты заговорила с вестойкой, и она успокоилась. Может, ты приведешь ее… и Тейрон, наверное, тоже. И мы все вместе пойдем послушать, как Токрайт рассказывает про звезды, про мир… Я подумала — может, мы сможем ей перевести? Пойдешь со мной, Низана?
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. ГОД ДЕСЯТЫЙ
1
Повинуясь лежащей на румпеле руке Дьюнин, «Арго-4» скользил на юг. Дул легкий попутный ветерок. Главный конструктор корабля Пол Мейсон называл его шлюпом, хотя и признавал (неохотно), что вряд ли можно считать классическим шлюп, у которого по середине бортов располагались двенадцатифутовые весла. От носа до кормы суденышко имело в длину тридцать шесть футов. Не имея лесопилки, обработать доски для его обшивки оказалось труднее, чем сделать и поставить на место киль из целого ствола. Части судна крепились преимущественно деревянными шпеньками. Железа, добытого из единственной залежи железной руды на Адельфи, на постройку корабля ушло немного. Постройка началась
«Арго-2» был неуклюжим весельным плотом из героического прошлого. Девять люциферианских лет тому назад, что соответствовало примерно двенадцати земным годам, «Арго-2» доставил пятнадцать оставшихся в живых после войны на остров. Плот починили и расширили, и он переплыл десятимильный пролив и вернулся на материк, чтобы забрать шестнадцатого из выживших — Эбару — вместе с добродушными белыми животными, которых он отказался оставить. Эбара провел их на юг, через семьдесят миль неведомых ужасов, и еще десять миль вдоль берега. Там их продвижение остановили отвесные скалы, и там их нашел «Арго-2». Олифантов перевозили на остров по одному. Наверное, никто кроме Эбары не сумел бы уговорить животных взойти на плот. Во время проливных дождей в конце года второго, вздувшиеся воды Белобережной реки оборвали швартовы, крепившие плот, и унесли его в море. От Арго-2» осталась лишь горстка бревен где-нибудь на неисследованном берегу, да добрая память.
«Арго-3» все еще существовал. Его чаще называли прозвищем Бетси. Это была деревянная платформа с бортиком и двумя парами весел с выносными уключинами. Когда за весла брались четверо гигантов, да двигаясь по течению, Бетси шла со скоростью до трех миль в час, и несла при этом несколько тонн. Ее построили в год четвертый, и добросовестное суденышко до сих пор перевозило на остров от подножия прибрежной горной гряды каменные блоки для строительства. Камень был черно-красным, иногда черно-пурпурным; тяжелым; и поверхность его была более гладкой, чем полированный мрамор. В отличие от известных на Земле горных пород, он был таким твердым, что ни солнце, ни ветер за сотни лет ничего с ним не сделали. Райт полагал, что именно по этой причине горная гряда на берегу материка столь высока при таком сравнительно небольшом основании. Миллионы лет превратили другие горы в равнины, а блестящие, как стекло, скалы остались в своем первозданном виде. Этот камень можно было отбивать кусками, чтобы использовать. Но эрозии он не поддавался, как алмаз.
«Арго-4» был настоящим кораблем. После испытательного плавания Пол вырезал для носа корабля фигурку с мечтательным лицом Пэкриаа.
— Может быть, — сказала Дьюнин, — если построить еще несколько таких кораблей, мы сможем исследовать материк с берега, а не пешком по суше. Что, если у нас будет еще два или три таких корабля к тому моменту, когда Крис-Миджок вырастет настолько, чтобы отправиться в путь?
Пол знал, что Дороти страдальчески нахмурилась, хотя не видел ее лица. Дороти смотрела вдаль, на воду, окрашенную лучами заката.
— Если он все еще будет этого хотеть, когда вырастет…
Крис-Миджок, ее третий ребенок и единственный сын, родился в год третий. Ему было всего девять земных лет. Его стремление к дальним странствиям, возможно, было вызвано лишь привязанностью к Дьюнин, которая сама еще не стала взрослой и жила мечтами и фантазиями. Взрослые направляли и упорядочивали выдумки детей, чтобы приучить их планировать свои действия. Так постепенно ребячья затея превратились в серьезный план. Основные исследования должны были начаться, когда Крис-Миджок вырастет и будет достаточно силен, чтобы принять в них участие.