На запретном берегу

Карпентер Леонард

— Либо отряд возглавлю я, — снова вмешался Конан, — либо он отправится без меня. Ваши десятники могут идти со мной, но будут при этом подчиняться мне и только мне. В конце концов, не караван же в Вендию мы тут собираемся снаряжать!

— Тебе? Тебе, чужестранцу и бродяге? — взревел, растеряв всю свою надменную невозмутимость, Шалманзар. — Ты хочешь, чтобы король доверил лучшие отряды своих войск какому-то проходимцу? Ваше величество! — обернулся он к Афратесу, молча слушавшему их перебранку.

Конан презрительно хмыкнул:

— Мне уже приходилось командовать армиями королевств куда больших, чем один ваш город, — заявил он. — А

даже если и нет — разве у вас есть выбор? Быть может, среди ваших караванщиков сыщется кто-нибудь, кто поведет ваше войско к верховьям Стикса?

— Уж лучше мы найдем караванщика, — отрезал Шалманзар. — Среди тех, кто ежегодно возит товары в южные страны, наверняка…

— Не отыщется никого, кто не упал бы в припадке, услышав слово «Стикс», — смеясь, продолжил Конан. — Поэтому придется это делать мне. И так, как решу я, а не кто-либо другой.

— Тогда делай.

Слова эти прозвучали негромко, едва слышно. Но готовый уже спорить, Шалманзар застыл, открыв рот и не издав ни звука, потому что произнес два этих слова король.

Но мгновение спустя военачальник перевел дыхание и, придав голосу негодующую дрожь, возопил:

— Государь, одумайтесь! Посмотрите на этого оборванца — разве можно ему доверять? Он унесет из города все, до чего сможет дотянуться, — и исчезнет, как роса поутру! Неужели же можно помыслить, чтобы вся наша армия была отослана с каким-то бродягой на юг во имя неизвестно чего? — С каждым восклицанием он поднимался к трону на ступеньку выше и к концу речи смотрел на Конана уже сверху вниз. — Он заведет нас в глухие дебри, где большая часть воинов погибнет, а остальных он обратит в пиратов или разбойников!

— Замолчи! — резко проговорил король. — Все будет так, как сказал киммериец. Каспиус нашел, что он справится с этой задачей, ведь это так, друг мой? — Афратес обернулся к лекарю, и тот молча кивнул. — Слава Конана из Киммерии — лучшее ручательство, — продолжал король. — Он справится с любой армией не хуже, чем я тут справляюсь с вами. Поэтому довольно споров. Говори, Конан, что тебе нужно для этого похода.

Шалманзар с поклоном отступил, но лицо его выражало лишь упрямство и злобу. Конан усмехнулся и обратился прямо к королю.

— Предупреждаю вас, ваше величество, что путешествие может занять от нескольких месяцев до года, — сказал он. — Даже если мы найдем этот серебряный лотос, мы можем опоздать.

— За такое время может случиться все, что угодно, — поспешно вмешался Шалманзар, — поэтому я настоятельно рекомендовал бы вашему величеству послать с отрядом Турио и других сотников, чтобы они могли принять командование, если с Конаном что-нибудь случится в пути.

— Это разумно, — кивнул Афратес и вновь обернулся к Конану: — Ты получишь все, что сочтешь необходимым для этого путешествия, но помни, что ты должен спешить. Ибо, помимо того, что при смерти принцесса и иные весьма достойные люди, нас начинают обходить стороной караваны, а это верная смерть для всего города.

— Либо мы вернемся в начале зимы, либо не вернемся никогда, — спокойно ответил Конан. — Потому что после зимнего разлива по Стиксу уже не пройдет ни один корабль. Разумнее всего было бы отплыть из Асгалуна, войдя в Стикс со стороны моря. Маздок, нынешний правитель города и мой старый друг, как я слышал, отстроил порт…

Завладев вниманием слушателей, Конан обсуждал подробности снаряжения и возможные препоны на долгом пути до самого вечера. Король, к удовольствию и облегчению киммерийца,

не пропускал ничего, что можно было обговорить заранее. Остальные тоже старались вникнуть в суть дела, но на их лицах было написано не желание все предусмотреть, а что-то вроде: "Ну-ну, чужестранец, ты как-то сумел одурачить короля один раз, но мы не позволим тебе повторить этот фокус".

После запоздалого ужина молчаливый слуга отвел киммерийца в приготовленные ему покои. В спальне, выходящей окном в тот же зеленый внутренний двор, что и окна принцессы, Конан увидел Руфию, дожидавшуюся его появления.

— Исмаэла спит на удивление спокойно, — сообщила королева, садясь рядом с Конаном на огромную кровать, поскольку другой мебели в спальне не было. — Говори, не томи меня, — ты согласился? Это наша единственная надежда!

Конан глянул на плотно закрытую дверь, но не пошел проверять, не подслушивает ли под ней тот самый слуга, который привел его к гостевым комнатам. Между тем королева устало склонила голову ему на плечо. Конан ласково погладил ее волосы.

— Я не знаток волшебных снадобий, но я постараюсь привезти вам то, что нужно Каспиусу, хоть это и верная гибель.

Королева вскочила с места, бросилась перед ним на колени и принялась осыпать поцелуями его смуглые руки.

— Боги да благословят тебя, Конан! И Митра, и Мардур, и твой суровый Кром! Благословят и помогут справиться со злобной ведьмой!

Конан поспешно поднял ее с колен.

— Я сказал лишь, что попытаюсь, Руфия. А что до помощи богов, то не знаю, как иные небожители, а Кром не помогает дуракам, идущим на верную гибель ради прекрасных женских глаз!

— Нет, нет, я знаю, ты победишь! Ты никогда не избегал опасностей, это они избегают тебя! Я знаю, ты победишь. Ради меня и Афратеса и ради… — Она запнулась, затем крепко поцеловала северянина в губы и тихо закончила: — Ради нашей дочери.

Глава 5

ОТЪЕЗД

Миновало четыре ночи, и наутро пятого дня пребывания Конана в Баалуре на площади перед королевским дворцом начали выстраиваться верховые отряды и вьючные лошади.

Помимо всадников, числом ровно две сотни, в поход отправлялись и пешие отряды, в каждый из которых входило сорок человек. Для них на площадь были пригнаны повозки с впряженными в них чернобокими быками — три дюжины повозок, по одной на отряд. Эти приготовления восторженно созерцала толпа горожан, теснясь на плоских крышах домов и выглядывая из окон.

И у отъезжающих, и у остающихся было приподнятое, радостное настроение. То ли так совпало, то ли и впрямь Конану было суждено с самого начала прослыть спасителем города, но с его приездом многим страшные сны стали сниться реже, а у некоторых исчезли совсем, А поскольку за последние десять дней зараза распространилась буквально на всех, от городской знати до уличных метельщиков, в городе не осталось ни одного человека, равнодушного к сборам киммерийца.

На призыв короля помочь отбывающим всем, чем возможно, откликнулись и богачи, и бедняки. И тех, и других мучили одни и те же кошмары — хотя у простого люда они были не столь ужасны, как у сановников и именитых купцов. Но и малого страха было вполне довольно, чтобы несчастные вскакивали с криком, в слезах и поту ка своих постелях, не в силах после этого сомкнуть глаз весь остаток ночи. Потому так и старались горожане, принося ко дворцу кто что может: еду, вино, деньги или одежду.