На железном ветру
Шрифт:
— Пойдемте.
— Вашуст, вашуст [7] , сейчас, уважаемый, — дворник кинулся к сараю.
В окнах начали появляться любопытные, и Михаил, не дожидаясь дворника, поспешил на улицу. Увидел: из углового подъезда вышел человек в гимнастерке и красноармейской фуражке. У него была светлая, от уха до уха, борода, усы. Но внимание Михаила привлекла походка. И не то чтобы привлекла, просто мозг автоматически отметил не совсем обычное в ней. Правую ногу незнакомец поднимал чуть выше, чем левую, стараясь ступать не на пятку, а на всю
7
Слушаюсь (азерб.).
Бородач прошел мимо, даже не взглянув на юного чекиста. Михаил не стал дожидаться дворника, поспешал к угловому подъезду. Неизвестно отчего возникла тревога за Воропаева. Вбежал в подъезд; по неширокой деревянной лестнице, прыгая через две ступеньки, взлетел на второй этаж. Воропаев, целый и невредимый, дожидался на площадке, курил.
— Нашел дворника?
«Вечно мне мерещатся страхи», — весело упрекнул себя Михаил и бойко ответил:
— Нашел, товарищ начальник... Сейчас идет.
— Идет, идет, уважаемые, — эхом донеслось снизу.
На дворнике был новый белый фартук из холста, грудь украшала медная дореволюционная бляха с номером. Видимо, без бляхи он не мыслил себя в роли официального лица.
На площадку выходило четыре двери. Одна — слева от лестницы, другая — справа, две — прямо. Дворник указал на левую. Краска с нее местами облупилась. Наверху мелом проставлена полустершаяся цифра 5. Еще выше — продолговатое темное пятно с двумя дырочками по краям — должно быть, след от медной дощечки с фамилией жильца.
Воропаев показал дворнику ордер на обыск и ключом, отобранным у Красовского при аресте, отпер квартиру. Вошли в тесную прихожую. Вешалка. На ней полупальто и ночные туфли на полу.
Дверь в комнату открыта, потому светло. Судя по обстановке, квартира могла бы принадлежать интеллигенту, а отнюдь не весовщику. В первой, проходной комнате стоял шкаф с книгами, секретер, широкий обеденный стол, мягкие стулья от гарнитура, никелированная узкая кровать. Во второй, служившей, по-видимому, кабинетом, — диван, столик, два кресла, покрытый зеленым сукном письменный стол, гардероб и еще два шкафа с книгами. На письменном столе — телефон. Паркетные полы, однако, были грязны, окна обеих комнат, смотревшие на Парапет, давно потускнели от пыли — чувствовалось отсутствие женского глаза.
— Давно здесь живет Корытин? — обратился Воропаев к дворнику.
— Больше года, уважаемый. Тут раньше жил адвокат, господин Верховский... Щедрый был человек, на праздник рубль серебром давал. Перед тем как власть поменялась, собрал большие чемоданы и три текинских ковра, уехал. Сказал: в Тифлис. Мне какое дело, уважаемый: Тифлис-Бифлис — езжай! Мое дело улицу мести, порядок на дворе делать. Уезжал, говорил: квартиру займет племянник. Машалла! Я мету улицу, ты занимай квартиру, раз ты племянник. Так или не так?
— Так, так, — поспешил согласиться Воропаев, желая поскорее закруглить речь дворника.
Неожиданно для Михаила обыск оказался делом на редкость скучным. В книгах о Нате Пинкертоне и Шерлоке Холмсе подобные
Воропаев взял на себя самый трудный участок — кабинет, все книжные шкафы и секретер. Михаилу досталась столовая, прихожая и кухня. Главное, неизвестно было, что искать. Воропаев сказал: письма, записки, фотокарточки, оружие... Он-то, роясь в книгах, в письменном столе, возможно их и найдет. А какой дурак будет хранить оружие, тем более письма, в кухонных кастрюлях, в примусе и в посудном шкафу? Невзирая, однако, на свой скептицизм, Михаил добросовестно заглянул во все названные предметы, обшарил все подозрительные и неподозрительные места. С помощью дворника сдвинул со своих мест шкаф и секретер и простукал клеенные обоями стены, как это делали Нат Пинкертон и Шерлок Холмс. Дворник благодушно наблюдал за его манипуляциями и только покачивал головою в папахе, дивясь людской изощренности.
Осталось осмотреть прихожую. Но гладкие пустые стены исключали всякую надежду на потрясающие находки. Михаил обшарил шинель и полупальто — в карманах одни табачные крошки. Ну что еще? В углу, до половины скрытая одеждой, стояла гладкая толстая палка. Взял, повертел так и этак. Палка как палка — дугою рукоятка с веселой физиономией сатира на конце. Попробовал отвинтить рукоятку — Шерлоку Холмсу доводилось находить в таких палках брильянты и отравленные стилеты — рукоятка не поддалась. Но что-то мешало Михаилу поставить палку на место. Ну да: Красовский не хромал, зачем ему палка? А тот, который вышел из подъезда, чуточку, а все же хромал. Возможная связь между палкой и встреченным на улице бородатым мужчиной напоминала что-то знакомое, давнишнее... Будто подобное когда-то было. Только наяву или во сне? Воспоминание коснулось легкой тенью и улетучилось бесследно. Но палка-то, палка... Зачем она Красовскому?
— Скажите: Корытин живет здесь один? — спросил Михаил дворника.
— Не знаю, уважаемый... Я к нему в гости не ходил.
— А нет ли в доме жильца с бородой и чтобы немножко хромал?
— Зачем нет? — обрадовался дворник. — У старика Хомякова — во-от такая борода. А что, уважаемый, разве Советская власть запрещает?
— Что?
— Носить бороду?
— Донцов, зайди-ка! — окликнул из кабинета Воропаев. — С чего это ты дискуссию о бородах затеял? — спросил он, с юмором поглядывая на вошедшего помощника. Сам сидел на полу, просматривал книги с нижней полки.
— Вот. — Михаил показал палку. — Красовский не хромой, почему у него палка?
— И верно — почему?
Деланно серьезный тон насторожил Михаила. Упавшим голосом проговорил:
— Не знаю. Только я видел: из подъезда вышел какой-то тип. Бородатый. И прихрамывал.
— Он-то и оставил здесь свой костыль, — подхватил Воропаев. — Специально, стервец, устроил, чтобы нас с тобой помучить. Превратился в невидимку и прошмыгнул мимо меня. Посмотри на полу, — может, еще волоски от бороды найдешь...