На зов тринадцатой могилы

Джонс Даринда

— В другое убежище.

Я понимала, честное слово, но прошло так много времени!

— Ну и когда?

— Когда все закончится. — Чтобы не дать мне назадавать еще больше вопросов, Рейес повернулся и протянул мне сумку. — Одежда. Шампунь. Зубная щетка. Все, что нужно подрастающей девочке.

Оскорбленно ахнув, я полезла в сумку. Там оказались мои вещи. Мои настоящие, личные вещи.

— Это же… моя зубная щеточка! — Достав щетку, я нежно ее обняла. — Фитцуильям, ты ли это?!

Улыбнувшись, я покосилась на шкафчики, гадая, успела ли заинтересовать

мальчика. Он выглянул из-за угла, но так и не улыбнулся. Отчего моя решительность лишь возросла.

Рейес глянул на ребенка.

— Он притащился за тобой из…

— Мармелада? Не-а. В Мармеладе нет никаких маленьких мальчиков.

— Мармелад?

— Ага. Так я назвала свой собственный ад.

— На самом деле тот мир не ад…

— У духов не было для него названия, — перебила я, не давая Рейесу снова унижать мой ад. Почему это его ад намного более адский, чем мой? — Как можно жить в месте, у которого нет названия?

— Значит, эти твои духи с тобой разговаривали?

— Не сразу. Поначалу они вроде как просто наблюдали. Долго-долго. Лет двадцать. А потом смягчились по отношению ко мне. Кстати о птичках. Как они туда попали? Эти духи — призраки давно вымершей расы, но в том мире не было ни единого живого существа. Так как же они там оказались?

— Даже в самых опустошенных мирах процветает жизнь. Сущности как-то туда попадают и обустраивают себе дом.

— Говоришь так, будто сам не раз такое видел.

Ухмыльнувшись, Рейес бросил мне пару джинсов. Джинсы! Я уткнулась в них носом и глубоко вдохнула. Ноздри защекотало от запаха хлопка и чего-то цитрусового — явно стирального порошка. И эта смесь ароматов вызвала бурю воспоминаний. В основном о том, как Рейес нагибал меня над стиральной машинкой.

Несколько секунд я тонула в памяти, а потом поинтересовалась:

— Намекаешь, что мне надо переодеться?

Рейес бросил на меня косой взгляд:

— Нет. Мне нравится то, что на тебе.

Улыбнувшись, я глянула вниз рассмотреть платье и тут же ужаснулась. Белое одеяние, в котором я материализовалась в этом мире, было похоже на марлю. Абсолютно прозрачное. Прижав джинсы к груди, я поискала мальчика, но он надежно спрятался за шкафчиками.

— Бедный ребенок! Травма на всю жизнь. Точнее после жизни.

— Ага, — усмехнулся Рейес. — Но что-то я в этом сомневаюсь.

— А душ в этом городке с одним всадником имеется?

Рейес показал мне, где можно помыться. Видимо, склад когда-то был чем-то вроде фабрики с исключительно базовой комплектацией. Джорджем, шикарным душем, тут, разумеется, и не пахло, поскольку Рейес организовал его в нашей квартире, но вода здесь текла мокрая и горячая. Десятилетиями ни о чем другом я и не мечтала. Ну, почти.

Я просияла, когда в маленькую комнатку вошел Рейес, пряча руку за спиной. Волосы я высушила и стянула в самый обыкновенный хвост, но после водных процедур чувствовала себя великолепно. Мне было тепло и уютно.

— Пора, — заявил Рейес, пока я натягивала футболку и джинсы, которые он мне дал.

— Что пора?

Он вытащил из-за спины

руку, и мне показалось, что тучи расступились и небеса засияли, проливая на нас благословение и заботу о самых наших низменных желаниях.

— Тройной мокко латте с двумя порциями взбитых сливок.

Подскочив к Рейесу, я повисла у него на шее, но всего на пару секунд. Здесь, в этой комнатке, присутствовал мокко латте, который настойчиво требовал моего внимания.

Выхватив из руки Рейеса чашку, я поднесла пластмассовую крышку губам и испила нектара богов. Блаженство, которым с первого глотка наполнилось мое тело, едва шоколад и кофеин расплескались по языку, граничило с порнографическим.

С губ сорвался стон. Несмотря на то, что жидкость была идеальной температуры (то есть обжигающей), я проглотила полчашки, прежде чем сделала очередной вдох, и лишь потом сбавила обороты, смакуя и от души наслаждаясь моментом.

Тяжело дыша от кипятка и удовольствия, я наконец спросила:

— Насколько все плохо?

Рейес взял пульт и включил телик, а потом стал снимать с себя одежду.

В новостях кратко излагали результаты того, что посреди Альбукерке, штат Нью-Мексико, открылось адское измерение. Об адском измерении, конечно, никто не знал, но признаки были повсюду.

— Делирий распространяется так быстро, что больницы не в силах его сдерживать, — проговорил симпатичный ведущий в синем костюме с галстуком, прежде чем на экране появилась нарезка кадров, где в больничных комнатах ожидания толпились люди. Повсюду виднелись синяки, ушибы и кровь. — Поступают десятки сообщений о большом количестве зараженных, которые бродят по улицам и либо не могут, либо не хотят обращаться за помощью. Ранее сегодня представители ЦКЗ сделали заявление.

На экране появилась некая доктор Ниша Дев — миниатюрная брюнетка в белом халате. Она стояла у какого-то возвышения, и со всех сторон ей в лицо тыкали букетами микрофонов.

— Инфекция развивается в два этапа, — проговорила она с мягким ближневосточным акцентом, и по толпе пронесся ропот. — Похоже, ее целью является миндалевидное тело — часть мозга, которая отвечает за страх и гнев, а также побуждает нас к действию. Первичные симптомы напоминают симптомы гриппа, но далее быстро перетекают в замешательство и страх. На данном этапе у пациентов может наблюдаться нестабильное, а иногда и возбужденное состояние. Если кто-то в вашей семье начал проявлять признаки страха или спутанности сознания, немедленно обращайтесь за помощью. Не пытайтесь урезонить дорогих вам людей самостоятельно.

На доктора обрушилась какофония вопросов. Она указала пальцем на репортера, и тот спросил об агрессивном поведении зараженных.

— Если человек проявляет агрессию, ему нужно как можно скорее дать седативные средства, чтобы предотвратить последствия возможной жестокости. У разных людей болезнь развивается с разной скоростью, поэтому сказать, насколько быстро агрессия перерастет в жестокость, невозможно.

Я нажала на паузу и повернулась к Рейесу:

— И это все наворотили мы?!