Набат-2
Шрифт:
— Понял. Не подведу.
Меняя тему, он спросил:
— Здесь только русские?
— Все, Слава, — отвечал Судских. — Въезд никому не запрещен, однако отбор тщательный. Проверка способностей на детекторе.
— И главная, — вмешался Момот, — на исключительность. Любой кандидат обязан доказать свою состоятельность в знаниях, в физическом развитии, способности создать для потомков полезное.
— Я вам не подойду, — погрустнел Бехтеренко.
— Кто это сказал? — подошел ближе Тамура. — Ты привез величайшую книгу, свою миссию перед потомками ты выполнил сполна.
— И ты из нашей команды, — подчеркнул Момот. — Автоматически
— Когда женится, — ухмыльнулся Луцевич. — Как, думаешь, гормональную профилактику надо проводить?
— Да ну вас, — покраснел Бехтеренко.
Испытывая к друзьям теплые чувства, он не мог избавиться от впечатления, что на острове существуют жесткие правила и похож он больше на инкубатор. Прекрасный фасад, прекрасные условия, как для кроликов. Грусть по залитой дождями России пробивалась с самого донышка на поверхность.
«Чего это я раскис? — одернул себя Бехтеренко. — Меня приняли чуть ли не с королевскими почестями, а я сопли распустил. Давай, солдат, становись в строй и меньше о себе думай».
Он постарался отогнать от себя меланхолию.
— На всей планете отыскался уголок, где можно подсушить и погреть косточки, — с веселостью сказал Бехтеренко.
— Еще один есть, — ответил Момот, и по интонации голоса Бехтеренко понял, что еще один остров Момота не устраивает. — В Атлантике масоны обосновались, проявились-таки воочию. Негде прятаться, голову морочить некому. Живут по законам монашеского братства, воспитание в духе аскетизма и непримиримости к проявлению дружеских чувств к остальным живущим. Сатанисты, одним словом. Орден, подобно нам, создал на острове средства защиты и нападения. Схватку за обладание «Славной книгой» мы у них выиграли, но это не победа.
— Основное боище пока впереди, — подсказал Судских. — Так просто не разойтись, миром не поладим. Наши эсминцы и атомные субмарины лет пять протянут, самолеты и вертолеты того меньше, поэтому долго ждать не придется. Топлива не хватает, — пояснил он. — А подводные атомоходы, их и наши, попадая в зону защиты, выходят из строя. Понял, Слава, куда нас дядя Триф завлек? Помнишь, с чего началось? С невинных забав — был Христос или нет?.. Раньше бы знать, куда забредем.
— Не пора ли к столу? — прервал Судских Момот. — Соловья баснями не кормят.
— А поят хорошим вином, — подсказал Луцевич, и Бехтеренко, взглянув на него, отметил сизые подпалины на щеках.
«Эге, — закралась мысль, — а не запивает ли наш славный профессор? Этого еще не хватало».
Луцевич перехватил взгляд и шепнул на ухо:
— Слава, не так все мрачно.
За столом разговор невольно соскользнул на прежнюю тему. Поднимая тост за Бехтеренко, Момот первым напомнил о ней:
— Благодаря тебе, дорогой Святослав Павлович, мы получили нужнейшую лоцию жизни. Вместе с расшифровками Библии, моим скромным вкладом, заслугами Игоря Судских, Олега Луцевича и Хисао Тамуры мы получили возможность справиться с будущим. Но не с настоящим. Орден присутствия соперников не потерпит. Надо бьггь начеку, чтобы уничтожить масонство раз и навсегда.
— А такое у них есть? — задал вопрос Бехтеренко и под взглядом присутствующих выложил перед собой золотник. — Маленькая нейтронная бомба, — обвел он всех торжествующим взглядом. — У Подгорецкого изъял.
К монете не прикасались, но осмотрели внимательно.
— Наверняка, Слава, — обескуражил Судских. — Если диверсанта снабдили такой, в арсеналах Ордена есть
Бехтеренко приуныл. Будто рассказал непристойный анекдот.
— Понимаешь, Святослав, у них и у нас подобные штучки водятся, но есть и средства подавления. Здесь создана точная копия установки из Арзамаса-2. У них не хуже. Между нами воинствующий нейтралитет. Пока, — уточнил Момот. — Кто вырвется вперед, тому и ставить точку.
Выпили наконец за здоровье пятого члена Совета старейшин, и Луцевич попробовал сменить тему:
— Слава, что нового о Парме не и Крониде?
— Ничего, — опустил голову Бехтеренко. — Пармен умер, это точно, казаки видели, а Кронид исчез. Ради поиска Кронида я задержался с отъездом. Всю низину просветили, землянку нашли, а там никого. Выполз. И как сквозь землю.
— Как сквозь землю, — эхом откликнулся Судских. — А следы книг? Их должно быть шесть. Пять книг и шестой свиток «Тишайший свод». Опись делал отец Воливача, как значилось по архивной документации. Названий никто не знал — кто мог знать в ГУЛАГе древнсславянский? — но описание книг было. Из-за смерти Сталина о них забыли, а позже лет пятьдесят всс разведки мира пытались разыскать эти книги. Помнишь Мойзсса Дейла? — Бехтеренко кивнул. — Мойзсс Дейл каким-то путем вычислил нахождение книг в Сибири и отправился туда инкогнито. Его нашли мертвым в тайге, неподалеку от нынешней Орианы. Замерз. А направление держал верное. Я думаю, Кронид унес их с собой.
— Но куда? — спросил Бехтеренко. — Подгорецкий забрал у него датчик, и следы оборвались.
— Дай Бог ему выжить, — вздохнул Судских. Его вина за исчезновение Кронида была самой ощутимой. — Это на нашей совести.
«Где ж вы раньше были? — вертелся на кончике языка вопрос у Бехтеренко. — Убежище отгрохали, а о людях забыли».
Опередил Луцевич. А может быть, избавил от вопроса:
— Гречаный сюда не собирается?
— Не желает, — отчетливо произнес Бехтеренко. Обидный вопрос вылился в откровенный ответ. — Поделил с Новокшоновым границу и круто разбирается со всеми налетчиками на казацкие станицы. Никого не щадит. За одного обиженного станичника сжигает все поселение обидчиков. Всех.
— Вот и конец идиллии о духовном возрождении России, — огорченно промолвил Судских.
— Еще нет, — возразил Момот. — Придется начинать с нуля.
— Жора, — повернул к нему голову Судских. — Сколько можно начинать с нуля? Всякий раз мы надеемся, что новая жизнь будет идеальной, дети умны, а жены верны.
— Не по мне такие вопросы, Игорь, — холодно ответил Момот. — Я свою миссию выполнил. У русских издревле самоистязание выше ответственности. Хоть сейчас не разводи мокроту. Ты ничего не придумал и ничего не сделал, так не мешай мне делать.
— Друзья, — остановил назревающую перепалку Луцевич, — все мы одинаково виноваты в происходящем. Поменьше слез за праздничным столом и побольше отваги в бранный час.
— За это стоит выпить по полной, — поддержал Бехтеренко. Луцевич ему подмигнул.
— Верно, — присоединился молчавший до этого Тамура. — Не будем рвать постромки на прямой дороге.
«А Тамура преуспел в русском, — отметил Бехтеренко. — Человек со стороны видит больше и лучше. Вот бы кому ввериться».
На другой день, отоспавшись всласть, Бехтеренко отправился побродить по острову. Судских принес ему ворох летней одежды и визитку, которую прищепил на клапан карманчика рубашки апаш, а в карманчик вложил миниатюрный радиотелефон.